душевной волной, стали подступать к глазам, чья-то массивная рука сама опустилась на мое плечо. Вздрогнув, я обернулся, и увидел бесстрастное лицо брата, будто вырезанное из камня. Стоило мне вновь обратить взгляд по сторонам, и тени исчезли, как если бы их не было вовсе. Мираж рассеялся, а я вдруг испытал горечь униженного человека.
– Ты ведь шел впереди меня, как же ты оказался сзади? – Все еще тяжело дыша, спросил я Хьюго.
Лицо брата посуровело еще сильнее, и он, посмотрев на меня как на глупца, сказал:
– Ты отстал от нас, мало того, шел в обратную сторону, и мне пришлось вернуться. Элли, право же, соберись, я не буду нянчиться с тобой весь вечер.
Я хотел, было, спросить его о видениях, но вовремя прикусил язык. Судя по тому, как со мной разговаривал брат, сам он ничего не видел, а я не хотел опуститься в его глазах еще больше. Молча и угрюмо, я поплелся за ним. Вскоре мы догнали Хагамара с сыновьями и уже вместе продолжили путь.
– Все в порядке? – Спросил он меня. Я нашел в себе силы только безмолвно кивнуть в ответ, но Хагамара это не удовлетворило.
– Ты ведь что-то видел, не так ли? – Продолжал он допрос. – Это были тени людей?
Я снова только кивнул, не зная, как описать окутавший меня морок. Хьюго посмотрел на меня сурово, серьезно, и… неужели я увидел тревогу в его глазах? Если так, то боится он не за мою жизнь, а за мой рассудок, за тот урон, который может нанести репутации нашего отца возможное безумие младшего сына. Но Хагамар оставался бесстрастным.
– Вот почему сюда нельзя ходить в одиночку. Глупцы, решившиеся на это, станут жертвами своих же потаенных страхов или желаний. Они будут обмануты собственным разумом. Тени – еще не самое страшное, что может пригрезиться в этом дожде. Чудовищные иллюзии затуманят им взор, исказят здешнюю действительность, души погибших возлюбленных будут звать их к себе, ибо завеса не подпустит к библиотеке тех, кто слаб духом.
Не знаю, как именно слова Хагамара подействовали на остальных, но Хьюго слушал малефика настороженно, с особенным вниманием, которое его складу характера не было свойственно. Даже Редерик, в минуты страха скрывающийся за глупыми шутками, не мог вымолвить ни слова, и был подавленным и унылым, как будто тяжкий груз внезапно лег на его плечи. Один только Ториэн, которому все это, наверняка, было известно и раньше, шел себе, как ни в чем не бывало. Меня же слова Хагамара обидели и потому привели в чувства.
– Ты хочешь сказать, я среди вас самый слабый?
– Нет, – с улыбкой ответил он, – ты единственный слишком далеко отошел от меня.
Такой ответ должен был меня успокоить, но не успокоил. Хьюго ведь тоже отошел от Хагамара вслед за мной, но с ним ничего не случилось. Я не стал продолжать этот разговор, боясь нового подтверждения своей слабости. Тем временем по обе стороны от нас появились кривые отроги, высокие, изогнутые, похожие на челюсти дракона или когти чудовищной руки. Они вздымались, словно незамкнутые наверху арки, построенные