и оказался в коридоре. В те беспечные минуты я ещё не понимал, что сделал роковую ошибку, бросив людей, которые меня приняли, как родного, оставив их на произвол судьбы. И что за неё я буду расплачиваться.
Я радостно вбежал в свою комнату… И увидел настоящую идиллию: «другой я» сидел за письменным столом, идеально убранном и писал что-то в тетради. Счастливые родители наблюдали за этим мальчиком с улыбками. Комната была тоже очень аккуратненькая, везде был порядок и чистота.
И в ту минуту я понял, что этот «другой я» – это идеальный сын для моих родителей. Послушный, делает уроки, помогает по хозяйству… Мои. Собственные. Родители. Не. Отличили. Меня. От. Подделки.
«Настоящий я» всегда раздражал папу. Мама с папой часто ссорились из-за меня. А сейчас они счастливы.
И вот ещё одно – я понял, что только что бросил свою семью. Свою настоящую семью: Веру, её родителей, сестрёнку, добрую соседку, гостеприимных тётенек и дяденек, которых я даже не знал по имени. Евдокию и даже её пропавшего мужа, хоть я его никогда не видел. Я их подвёл, они надеялись на меня и любили. А сейчас уже слишком поздно. Всех людей взяли в плен, а их мир уже уничтожили.
Я со слезами выбежал из «неродного дома». Я должен всё исправить, я найду способ, выход должен быть!
– Евдокия… Пожалуйста… Я хочу всё исправить, я…
В эту же секунду я оказался в маленькой сумрачной комнате. В ней было только два кресла и столик с вазочкой. С мимозой.
На другом кресле сидела Она. Я понял – когда её мир исчез, то и исчезла её вечная жизнь – она стала смертной. Так объясняла мне Венера.
«Создателям дана вечная жизнь. Если умрут они, их миры исчезнут. Если погибнут их миры, они станут обычными людьми.»
Безусловно, она всё ещё была молодой, но… Её глаза были тусклые и какие-то неживые. А волосы были все седые. От горя. Горя утраты родного человека – её мужа. Хотя нет – они всегда были такими. С самой первой встречи! Просто сейчас не было той магии, которая хоть немного могла завуалировать это. Платье тоже было не светленькое, как всегда, а траурно-чёрное.
Она стала говорить со мной тихим, не осуждающим, а, скорее, просто печальным голосом:
– Ты пока не можешь тут говорить. Это новый для тебя мир. Поэтому я расскажу тебе всё. Я тебя не виню. Это только моя вина. Я должна была их защищать, не ты. Мой мир я сохраняла в неизвестности, о нём почти никто и не знал. Это всё для их же безопасности, понимаешь? Я перестала верить людям. Я перестала верить в людей! – она всхлипнула. – Я не могла и представить, что могу кого-то ещё потерять!
– Но всё же теперь поздно, – она сделала паузу, вытирая слёзы платком, – напали на наш мир вчера ночью, напали внезапно, напали те, кто не достоин стать создателем. Моих детей уже не спасти. Они раскиданы по мирам. Кто-то станет заниматься рабским трудом, кого-то заставят трудиться на тяжёлой работе, кто-то попадёт в плен к нашим врагам, а кого-то просто убьют. Я не имею связи с моими людьми, понимаешь? Это моя самая