к двери. Корзинку-домик для Беаты перехватил Вит – сама кошка наотрез отказалась туда лезть, предпочитая семенить рядом. Бабушка вышла за нами и стояла у двери лавки, пока телега Лукаша Сёрбы не скрылась за поворотом. Перед взором отпечаталась её сухощавая фигурка, одиноко стоящая посреди полупустой улицы.
− Пан Серба, − попросила я, − вы позаботьтесь пожалуйста о бабушке. Она хоть и боевая, но ранимее, чем хочет казаться.
− Позабочусь, детка, − серьёзно отозвался пасечник. – И зови меня «дядя Лукаш», давно уж говорил!
Автобус стоял на остановке – водитель курил, прохаживаясь взад-вперед, поглядывая на наручные часы. Увидев нашу поклажу, он недовольно отбросил окурок и полез открывать багажное отделение. Дядя Лукаш помог мне загрузить сумку, обнял, и уселся в телегу, не торопясь отъезжать. Вит пустил меня к окну, усевшись рядом, хотя мог бы занять двойное место – салон был полупустой. Я привычно привалилась к его плечу, смотря, как плавно уплывает назад знакомая улица, вместе с машущим с телеги пасечником.
− Как тебя проводила Любка? Сильно горевала? – спросила я, больше чтобы отвлечься от грусти, постепенно затапливающей грудь и рвущейся наружу непрошенными слезами. Чего реветь-то? Новая жизнь впереди!
− Да мы с ней ещё на той неделе расстались, − ответил Вит, ерзая на сиденье, поудобнее пристраивая на плече мою голову. – Она орать на меня вздумала – представляешь?
Представляю, как же! Любку помню ещё по школьным вечерам: она, зараза, красивая, только скандалистка жуткая.
− А мама?
− Мама, как мама. Причитала всю дорогу, пока я к тебе тащился. Попросил её в лавку за мной не ходить. Она до сих пор не верит, что ты тоже поступила.
Я только пожала плечами. Ехать далеко, можно даже вздремнуть немного. Подумала свернуть всученную бабушкой кофту, как подушку и вытянуть ноги, но не решилась просить Вита пересесть. А уж тулить кофту ему на плечо было бы совсем бессовестно. Я вздохнула, опять завозилась… Вит сам свернул мою кофту, положил себе на колени:
− Ложись уж. Вижу, вздремнуть хочешь. Я покараулю – не бойся, не проспишь, когда в Преважню приедем.
− Спасибо, − улыбнулась я, сворачиваясь клубком.
Беата всё-таки залезла в свой нелюбимый домик и недовольно поглядывала на нас оттуда с соседнего сидения. Мы договорились, что при свидетелях она будет молчать, но выражение на обычно умильной мордочке говорило красноречивее слов.
Уснуть, конечно, не вышло, но так уютно было лежать у Вита на коленях под мерное покачивание автобуса! Один раз только чуть не свалилась − на Цмянском фирменном повороте к лесу, водитель заложил крутой вираж. Друг придержал, вцепившись в бок.
Волнение в груди никак не желало отступать. Вспомнилось, как бабушка бесстрастно выслушала весть о маминой беременности, сказав только:
− Не удивительно, что Онджи хочет ребёнка. Странно только, как Андрия легко согласилась на это?
− Мы не знаем на самом деле, легко ли. Может, просто так вышло, − возразила я. – Мне