на кнопках управления лифтом. Хотя родные, пластмассовые кнопки были давно сожжены безвестным вандалом и заменены алюминиевыми, какой-то оболтус опять долго, но безрезультатно держал возле них пламя горящей спички.
Спустя часа четыре с обоими подъездами было покончено, и Нюрка, сменив «общественное» ведро на домашнее, мыла полы в квартире бабы Гали. Сама хозяйка хлопотала на кухне, лишь время от времени выглядывая в коридор, чтобы проконтролировать работу и осчастливить Нюрку ценным указанием. Справившись и с этим заданием, Нюрка тщательно вымыла руки (и так не образец изящества, не хватало еще грибок подцепить!).
– Дочка, иди блинцов покушай! – Позвала баба Галя. – До Масленицы, конечно, далеко, но блиночков всегда хочется. Да и в магазин за хлебом не набегаешься. А так, мукички наколотил, на сковородочку и, пожалуйте, с пылу с жару… – Рассуждала старушка, накладывая блины в тарелку перед Нюркой. Сверху щедро полила двумя большими ложками смородинового варенья. – Кушай, не стесняйся, – поощрила гостью и наполнила большую чашку своим «фирменным» травяным чаем.
Баба Галя наконец прекратила суетиться, присела на стул напротив Нюрки, и минут пять они в полной тишине уничтожали ажурные блины. На шестой минуте хозяйка прервала молчание, хотя было заметно, с каким трудом до этого она выдерживала паузу вежливости:
– А ты, дочка, сама живешь?
– Сама, – подтвердила Нюрка.
– А родители живы?
– Не знаю… – Нюрка запила чаем образовавшийся в горле ком. – Я детдомовская.
– Ай-я-яй!.. – Сокрушенно покачала головой старушка. – Сиротка, значится… А замуж не вышла?
Нюрка едва не подавилась от неожиданности. Смахнула с ресницы навернувшуюся слезу и, с трудом отдышавшись, ответила вопросом на вопрос:
– Да что вы, бабушка, кому я такая нужна? – Почему-то с бабой Галей говорить даже на такие темы было достаточно легко.
– Ну здесь, дочка, ты не права. С лика воду не пить, а красотой сыт не будешь, да и не вечная она, красота эта… Девка, смотрю, ты работящая, серьезная, не то что нынешние вертихвостки. Тем лишь бы наряды менять да по танцулькам бегать… У меня вот подруга есть, а у нее сынок – парень тоже серьезный, не из балованных. Не женатый. Хочешь, познакомлю?
– Да что вы?! – Нюрка испуганно взмахнула руками. – Да он на меня и смотреть не захочет!
– А он на тебя смотреть и не сможет, – совершенно спокойно ответила баба Галя. – Сын у подруги с детства слепой. Ей уже недолго на этом свете суетиться… Посуди сама, там он один останется, тут ты одна. Одиночество, дочка, страшная вещь. Вдвоем попроще будет жизнь эту жить… Вы оба молодые, опять же, может, Господь даст, дитя родите. На старость утешение и опору… Не обязательно ведь деточка получится некрасивая или безглазая… Да что ты все головой качаешь?
– Спасибо, но не надо меня ни с кем знакомить… – Нюрка вдруг подумала, что, даже разговоры подобные ведя, она невольно изменяет Игорю, и жутко покраснела от стыда.
Баба Галя оказалась проницательной,