Лютеру. Миросозерцание Цвингли, зародыши которого следует искать во впечатлениях его детства, было бодрое, оптимистическое, чуждое всякого мистицизма.
Другой замечательной чертой, рано обнаружившейся в характере Цвингли, была его любовь к правде. Он сам рассказывал, что однажды, при первом пробуждении его сознания, ему пришла в голову мысль – не следует ли наказывать за ложь строже, чем за воровство. Ибо правдивость, – прибавляет он, – мать и источник всех добродетелей.
Бойкий и в то же время вдумчивый, не по летам развитый мальчик, казалось, был предназначен для чего-нибудь высшего, чем пасти стада в родных Альпах. Отец Цвингли, следуя семейной традиции, решил посвятить его духовному званию. Его дядя Варфоломей, сделавшийся около этого времени деканом в Везене и любивший племянника, как родного сына, занялся его первоначальным образованием и в 1494 году отправил его в Базель. Здесь десятилетний Ульрих, или, как он любил называть себя, Гульдрейх, поступил в школу св. Теодора, где обучались главным образом трем предметам – латинской грамматике, диалектике и церковной музыке. Цвингли во всем показывал блестящие успехи. На диспутах, устраивавшихся между мальчиками, он постоянно одерживал верх, возбуждая зависть в своих товарищах, но своим природным добродушием, а особенно прекрасным голосом и любовью к музыке он скоро обезоруживал их и приобретал среди них горячих друзей. Учитель школы, Григорий Бюнцли, необыкновенно кроткий наставник, тоже очень полюбил способного мальчика, и когда спустя три года курс школы был пройден, посоветовал родителям отправить его в Берн, где известный ученый-гуманист Генрих Лупулус только что открыл первую в Швейцарии ученую школу, посвященную изучению древних языков.
Лучшего выбора нельзя было и сделать. Лупулус был основательным знатоком и восторженным почитателем классической литературы и недурным латинским поэтом. При этом он был горячим патриотом, с любовью относившимся к преданиям родной старины и человеком глубоко религиозным. Влияние его на Цвингли поэтому было очень сильным. Он пробудил в его душе неизгладимую любовь к классическим авторам, развил его поэтический вкус так, что под его руководством Цвингли сам стал писать стихи, и поощрял его громадный музыкальный талант. После двухлетнего пребывания в Берне пятнадцатилетний Цвингли мог играть на всех известных тогда инструментах.
Но эти же музыкальные способности навлекли на него опасность, которая могла оказать роковое влияние на всю его жизнь. Бернские доминиканские монахи обратили внимание на прекрасный голос и блестящие способности юноши и, надеясь, что он придаст новый блеск их монастырю, стали заманивать его к себе. К счастью, отец Цвингли вовремя узнал об этом. Молодой Ульрих получил приказание немедленно оставить Берн и, после короткого пребывания на родине, был отправлен в Вену для поступления в университет.
Об этом университетском периоде в жизни реформатора мы имеем лишь самые скудные сведения.