отряде… А легкие у него с детства были слабыми.
Анна от горя и сама не хотела жить. Если бы не малыш, который вот только начал ходить своими ножками, и ходил вокруг папы, не понимая трагедии…
Похоронили Якова тайно, ночью. Узнав, что парень был в партизанском отряде, фашисты расстреляли бы их всех, всю семью. Только после окончании войны Анна могла поставить мужу памятник. В свои 20 лет Анна осталась вдовой. Как бы ни складывалась ее жизнь, любовь и уважение к мужу она пронесла в душе до конца жизни…. Только и было счастье у Анны – несколько счастливых лет жизни с Яковом с момента приезда в Украину и до начала войны. Это будут самые светлые воспоминания из ее жизни.
Сынок рос здоровеньким и умненьким. Анна должна была работать, чтобы не угодить под расстрел. А мальчик целыми днями был с бабушкой. Анна не имела права даже поделиться с кем – то горем утраты мужа. С семьями партизан разговор был короткий. А так нет мужа, исчез с началом войны и все. Никто не допытывался, где отец ее ребенка.
Однако и среди фашистов, врагов и убийц, она увидела человека, спасшего жизнь ее сыночку.
Гельмуту было уже 2 года, как вдруг свалилась на ребенка непонятно откуда какая-то болезнь, ребенок сгорал от высокой температуры. Она не знала, куда ей бежать, у кого просить помощи и спасения. Завернув малыша в одеяльце, Анна бросилась к немецкому доктору. Это был и первый, и последний человек, который ей мог бы помочь. Среди местного населения никаких врачей и фельдшеров не было, как не было уже и медпункта. Их старичка-фельдшера немцы расстреляли по подозрению в помощи партизанам. И с тех пор люди выживали как могли.
Обращаясь к доктору, Анна рисковала жизнями своей и сына. Если бы оказалось, что у ребенка тиф, их бы расстреляли в тот же момент, чтобы не распространять инфекцию. А вдруг спасет?!
Доктор был рыжим, толстым. Причем его полнота была какая-то непропорциональная. При маленькой головке и узких плечах живот у него был необъемный. Его халат не застегивался ни на одну пуговицу. Он подозрительно посмотрел на молодую женщину, у которой на руках был младенец, завернутый в рваное одеяльце. Мать была в горе, слезы бежали по ее лицу, ему стало почему-то жаль ее.
В конце концов, доктор не отказался посмотреть малыша. Продиагностировал, там же поставил укол, снял высокую температуру. Дал таблеток с собой. На ломаном русском объяснил, как проводить лечение.
Анна не могла понять, чем же вызвано такое доброе отношение фашиста к ее ребенку. Немец выдал все рекомендации, Анна завернула сына в одеяльце, но понимала, что визит ее не закончен, какое-то продолжение должно последовать и она аккуратненько присела на краешек стула, держа сына на руках.
Доктор сидел задумавшись, он как будто бы смотрел на Анну, но на самом деле его взгляд был устремлен вдаль, сквозь нее, он видел родную Германию, где осталась его семья. Он вспоминал свои горестные годы, когда его Гертруда – породистая и красивая арийка рожала ему детей каждый год