впечатленная Тиара.
– К счастью, нет. У наемников работа обычно скучная: на караваны не каждый день нападают, а если кого выследить нужно, не обязательно кровь проливать.
– Ты тогда убила человека, и так просто об этом упомянула. Получается, не впервые?
– Не впервые. Только не спрашивай, сколько их всего было, – собеседница прищурилась. – Осуждаешь?
– Нет. Просто трудно представить, как девчонка из обыкновенной саторийской семьи стала охотницей за головами – не каждый мужчина сдюжит.
– Сама удивляюсь, – Шайна сразу стала серьезной. – Отец мальчика хотел, а у него дочь родилась. Как мама умерла, он за мое воспитание взялся: оружие, морское дело, история наемничества. Все твердил: «надо уметь приспосабливаться и постоять за себя». Я была способной, вот только до конца школы всю его «науку», скорее, как игру воспринимала. Затем отец корабль потерял и запил с горя. Он всю жизнь вещи правильные говорил, а как беда нагрянула, слабаком оказался. Бросил меня и уехал. Вот тогда я поняла, что выхода нет: ничего не умею, кроме как с оружием обращаться. Наскребла денег на первый огнедых и с приятелями отца в рейс пошла. Так и завертелось.
– Наверное, девушке среди наемников тяжело?
– Не то слово. Всякий норовит на место поставить или в прямом смысле нагнуть. Но я советы отца усвоила: наплевать на трудности, характер держать. Даже если боишься, не показывать. И рисковать надо уметь. Наемник, который не умеет рисковать, ничего не стоит.
– С наемниками-то более-менее ясно, но охотник за головами – это гораздо серьезнее. Как тебя угораздило?
– О! Это и впрямь другая история. Как-нибудь расскажу, – усмехнулась Шайна.
– В Сатории чем заниматься думаешь?
– Я немного подзаработала, хочется отдохнуть, перевести дух. В любом случае, не думаю, что на нашем острове наемники, вроде меня, нужны.
***
Утро выдалось ясное и почти безветренное. Самое приятное время года. Жаркое лето на исходе, впереди первый месяц осени и последние деньки теплого и ленивого затишья перед началом сезонных штормов. Тиара проснулась с рассветом, но еще некоторое время сидела на кровати, откинув одеяло и подтянув колени к груди. Она глядела, как лучи ока Иды, постепенно завоевывают комнату: ползут по выцветшему ковру, взбираются по резным дверцам старого шкафа, цепляются за маятник настенных часов. Тиара собиралась с мыслями, ворошила воспоминания: в такой день хотелось думать и действовать по-особенному. Долго искала слова, чтобы описать нахлынувшие чувства. Грусть… Нет, слишком мрачно. Светлая грусть. Так точнее.
Девушка умылась, наскоро перекусила. Она отпросилась с работы на полдня, но все равно следовало поспешить. В доме стояла тишина, но Тиара не сомневалась, что квартирантка уже встала. Шайна всегда поднималась ни свет ни заря. Действительно, выйдя