это была защитная реакция мозга. Иначе, Эми бы просто сошла с ума. Три потери за два года и без того серьезно сказались на её психике. Истерики в одиночестве, слёзы, страхи, паника.
Было время, когда мама ещё могла передвигаться, когда ещё не был озвучен приговор. Тогда Эми и близнецы сидели перед многочисленными кабинетами онкологического центра и ждали, когда у мамы закончатся очередные процедуры. Сидели с ней по несколько часов в очереди на рентген, ждали результаты анализов, ждали результаты рентгена. Эми с красными глазами, к которым каждые две минуты подкатывали слёзы, с удивлением смотрела на мать. Она сделала открытие: лицо человека становится снова детским, когда он узнаёт, что стоит на пороге смерти. Когда он действительно осознаёт, что по-настоящему смертен. Что происходящее всегда с кем-то другим, случится уже с ним в кратчайшие сроки, и спасения от этого не существует.
Морщинки на коже словно исчезли сами по себе, лицо снова стало гладким. Отстранённый взгляд широко распахнутых глаз, в которых читалось удивление от внезапно познанной тайны. Как будто человек заглянул за сумеречный горизонт и увидел раньше других то, что там скрывается. Но он был несогласен, ведь это нечестно. Человек должен умирать только от старости, завершив все свои дела, вырастив детей, внуков, правнуков. Глядя на лицо мамы в такие моменты, Эми впервые видела перед собой того ребёнка, с которым встречалась только на старых, чёрно-белых, фотографиях.
Пока маме делали биопсию, Эми, укутавшись в палантин, бродила по коридорам в поисках отдалённых от очередей пустых мест. По полдня она сидела с телефоном в руках, пытаясь читать электронные книги. Так она старалась отгородиться от шума больницы, движений на фоне и своих эмоций. Из-за этих переживаний Эми сама стала походить на тень. Поэтому в центре ее принимали за такую же больную. И это ужасало. Атмосфера рака была почти ощутимой. Казалось, её можно впитать в себя через поры, или вдыхая, как вирус гриппа в обычной поликлинике.
Иногда, когда разум Эми выныривал из глубокой и безопасной норы подсознания, она наблюдала за мелькавшими туда-сюда врачами. Для них здесь никто не являлся личностью. Не важно, болеешь ли ты или просто пришёл кого-то поддержать. Как только ты пересекал порог онкологического центра, ты оказывался в массе помеченных клеймом возможной смерти. Снующие по коридорам куски мяса, отличимые лишь местом расположения раковых клеток. Биоматериал, который необходимо разрезать или облучить. А при неблагоприятном исходе отправить в тот самый дальний конец коридора, где над широкими двустворчатыми дверями висит табличка, которую раньше ты видел только в кино невесёлого жанра.
Эдди и Лоре было только тринадцать, поэтому мама просила, чтобы Эми не привозила их часто в хоспис. Она знала, что скоро превратится в овощ, который будут переворачивать, чтобы сменить подгузник. Мама не хотела, чтобы младшие видели ее такой. Она просила лишь об одном – чтобы все её дети держались друг за друга.
На похоронах