никому не нужны ваши соболезнования. Вы это сказали, а человеку ни жарко ни холодно.
Точнее говоря, соболезнования нужны, но не в виде этой фразы. Лучше просто побыть рядом с человеком в такие моменты.
Если бы меня попросили одной фразой охарактеризовать мою работу, то я, определённо, выбрал бы словосочетание: «Игры со смертью».
Не самая приятная «игра» из-за того, что на кону слишком ценные вещи. Но эта «игра» мощно захватывает и не отпускает. И порой понимаешь, что всё-таки это настоящая война.
Но с кем мы, реаниматологи, играем в эту «игру»? С Богом или дьяволом? С жизнью или смертью?
На мой взгляд, неважно, с кем ты борешься. Важен сам факт, что ты уже вступил в этот бой. Важно то, что каждое дежурство ты начинаешь новую битву и продолжаешь войну без возможности отступить.
И если есть хоть призрачные математические шансы на успех, то ты должен биться, забыв о сне, голоде, усталости.
И тогда, уходя утром со смены, ты испытаешь самое приятное чувство: удовлетворение от проделанной работы. И истинное чувство кайфа, если пациенту стало лучше. Да, тебе удалось вырвать его из лап смерти. Выкуси, старуха с косой!
Санитарная авиация, или Помощь с небес
Наверное, мечта каждого ребёнка – это полетать на вертолёте. Моя работа помогла мне осуществить эту мечту.
Так сложилось, что в регионе, где я живу, проблема дорог более актуальна, чем проблема дураков. И санитарная авиация является единственной возможностью добраться до пациента в труднодоступный район и транспортировать его в областной центр для дальнейшего лечения.
Как говорится, куда не проедут машины – долетят вертолёты.
Первый раз я полетел на вертолёте в 2019 году. Я достаточно хорошо помню тот день.
Дежурил я на дому. Звонок в пять утра мне на мобильный. По телефону сообщили, что в одном посёлке П. родился ребёнок в асфиксии. Состояние ребёнка очень тяжёлое.
Требуется экстренно вылетать. Небо чистое. Пилоты дали добро.
Пока я умывался и одевался, за мной приехала машина скорой помощи, чтобы доставить меня на аэродром. Был февраль месяц. Холодная, унылая погода.
За два часа долетели до места. Пока летели, я наблюдал в иллюминаторе бескрайние снежные поля, редкие деревья и замёрзшие болота.
Мы приземлились недалеко от трассы на вертолётную площадку. Встретил нас водитель на уазике и повёз в больницу. До ЦРБ мы ехали не более десяти минут.
Акушерский корпус. Никто не встречает. Странно.
И вот, вбегая в палату, я увидел, как два доктора (неонатолог и акушер) реанимируют ребёнка. Проводят сердечно-лёгочную реанимацию.
Я, надевая перчатки, спрашиваю:
– Как долго «качаете»?
– С двух ночи примерно, – ответила дрожащим голосом доктор.
А мы приземлились в девятом часу утра… Около семи часов они боролись за жизнь малыша!
Почему так долго? Обычно сердечно-лёгочная реанимация длится тридцать минут, если от неё