больничный». «Отвратительный кофе». «Ваша невнимательность – саботаж».
И ведь я многое знаю – не тупая. Всё делаю, стараюсь. Держусь. Я не сорвалась, не расплакалась, не выбежала с криком. Но с каждым его словом внутри меня будто кто-то оставляет вмятину. Незаметную, но ощутимую.
Полная противоположность Алексею – высокий, вечно напряжённый, острые черты, холодность в движениях и голосе, тёмные костюмы, чёрные волосы. Иногда ощущение, что тень следует за ним независимо от освещения.
Я ложусь в воду, осторожно – чтобы не расплескать. Горячая волна окутывает кожу, и я впервые за день чувствую… защищённость.
Почему он такой? Что я ему сделала? Или… это просто его способ существовать? Может, он вообще не умеет по-другому? И почему, несмотря на всё, он смотрит так, будто всё видит, когда я делаю вид, что не замечаю? Почему молчит, когда я хлюпаю носом и хриплю, но всё равно приходит в приёмную? Почему появляется именно тогда, когда я хуже всего выгляжу? Почему я чувствую его даже через стену?
Почему? Почему? Вопросов больше, чем ответов. И меня беспокоит тот факт, что я задаюсь этими вопросами, не могу выкинуть его из головы, когда должна думать совершенно о других вещах. Мне нужно забрать Майки с бассейна, подготовиться к встрече с представителем органов опеки, пришлось встречу перенести. Хотя уж лучше б не переносили, разобрались бы… Но как подумаю, что он найдёт какое-то нарушение или несоответствие и у меня заберут Майки. Дрожь проносится по всему телу.
Вода уже чуть остыла, но я всё ещё лежу, прикрыв глаза. И снова мыслями уношусь в офис. Алексей – как глоток чая с лимоном. Арсен – как кофе, обжигающий до ярости. Оба – оставляют след. Но почему именно этот второй не выходит из головы?
Звонок в дверь вырывает меня из мыслей. У Марты есть ключи, и тут как громом меня поражает: соцработник всё же приехал сегодня.
Подрываюсь, наспех вытираюсь и бегу в комнату в поисках первой попавшейся одежды. Как можно быть такой беспечной, Ана. Натягиваю домашний костюм, господи, надеюсь, я не успела его ничем заляпать. Бегу ко входу, подбираю брошенную ветровку и оттряхивая, открываю дверь. Смотрю на гостя и в голове пробегает предательская стереотипная мысль, но молодой человек протягивает мне пакет и, когда я, ничего не понимая, на автомате забираю его, он прощается и собирается уходить. Тут наконец выдавливаю из себя:
– А что это?
– Даставька аптека.
– Вы наверное ошиблись, я ничего не заказывала.
Он закатывает глаза, подходит, проверяет чек, прикреплённый к пакету, прикрывает дверь и смотрит на номер, хмыкает про себя и спрашивает:
– Ви Анасьтасия?
– Д-да, – все так же ошарашенно шепчу я.
– Тогда верно, ну, может, кто-то близкий заказать. Не болейте.
Но у меня нет близких. Единственные сейчас в бассейне и не знают, что я простыла.
Глава 5
Бар был почти пуст – будний день, час, когда город уже начинал зевать, но ещё не спал. Обстановка встретила меня тёплым светом и потрескиванием