тоже не успели. Зато фонарик можно было выключить: солнечного света, проникавшего сверху, вполне хватало. Пробираясь между остатками строительного мусора, Костя подошел к стене и достал баллончик. Просили написать покрупнее, что ж, он постарается. Лишь бы не запачкать брюки. Он еще никогда не рисовал баллончиком.
Брюки он, конечно, запачкал, хоть и не очень сильно. Но отлетевшие брызги краски все-таки приземлились внизу на штанину, попали на кеды. Зато дело было сделано. Костя спрятал баллончик, достал телефон и попятился, чтобы сделать фото. Не отрывая глаз от своего творения, он успел сделать шаг, еще один, потом еще. Надпись все никак не влезала целиком. Он шагнул назад еще раз, и вдруг его нога провалилась в пустоту. Костя взмахнул руками, вскрикнул и полетел спиной в черную пропасть. Выпавший из рук телефон спикировал на бетонный пол и разбился. Последняя мысль Кости была почему-то о Машке, а не о маме. О том, что правильно он ей не рассказал.
…Свиридов раскрыл глаза, глотая ртом воздух. Незнакомый мужчина тряс его за плечо:
– Проснитесь, проснитесь!
Свиридов моргнул и узнал его. Это был дежурный на ресепшене гостиницы. Спустившись из номера Волкова, Николай заказал такси, уселся в кресло, полистать лежащие на столике газеты, и сам не заметил, как задремал.
– Вы кричали, – извиняющимся голосом пробормотал дежурный. – Я подумал, что-то случилось. Может, приступ какой.
– Нет-нет, – Свиридов потер лицо рукой. – Просто приснилось что-то.
Сон отчетливо стоял у него перед глазами. Он словно воочию видел все это: пыль, арматура, бетонные стены, откуда-то падают солнечные лучи, стена с жуткой надписью неловкими детскими каракулями, белой, местами потекшей краской: РУКИ ПРОЧЬ. И кеды, синие тряпичные кеды. Черный рюкзак с «Человеком-пауком». Школьный пиджак с нашивкой школы: кажется, 9. Или 6?
Но самым страшным было не это. Он узнал эту заброшку. Это недостроенное четырехэтажное здание, кое-как обнесенное рабицей и заросшее кустарником. Это был его новый объект для сноса.
Глава 4
Самолет благополучно приземлился в аэропорту Симферополя. Свиридов прилетел без багажа, с одним портфелем, и немедленно снял теплую куртку: погода была значительно теплее московской. Вдохнув полной грудью, он зашагал в сторону стоянки такси, где его уже ждала машина.
Несмотря на то, что с нехорошего сна уже миновало почти полдня, настроение у Свиридова не слишком исправилось. Яркие картинки из сна продолжали преследовать его. Он никогда не считал себя суеверным – техническое образование не позволяло. Но тут… Это определенно был его объект, он был в этом уверен. Хотя это как раз было объяснимо, он ведь много рассматривал фотографии и видео, все время думал о предстоящем деле. Но мальчик? Он не был похож ни на одного знакомого Свиридову ребенка, не напоминал его самого в детстве, да и не лазил маленький Коля по заброшкам. Тогда и слова такого не было. Неужели он настолько тревожится об исходе