"Тем более", сказал он, "чтобы увидеть, каких демонов они призвали".
Чжао Хань повел группу к храму, пепельно-серые следы отмечали их путь через руины. По пути изможденные крестьяне стояли на коленях, прижав лбы к потрескавшейся земле, сжимая сморщенные хурмы или горсти диких хризантем – подношения, более подходящие для могилы нищего, чем для святого места. Их потрескавшиеся губы шевелились в безмолвных мантрах, как будто одно лишь благочестие могло превратить увядшие лепестки в рисовые лепешки.
Киноварные ворота храма возвышались, как свежепролитая кровь, на фоне обугленного пейзажа, золотые черепичные крыши сияли непристойной роскошью. Изнутри доносилась наркотическая сладость сандалового благовония, его струйки обвивались вокруг резонирующего гула бронзового колокола – жестокая пародия на мир.Чжао остановился под десятиметровой статуей Майтрейи, чье позолоченное брюхо сотрясалось от безмолвного смеха. Глаза Будды, инкрустированные лазуритом, казалось, следили за ним. Что тебя питает? – подумал он, поглаживая большим пальцем кинжал, спрятанный в рукаве. Их молитвы или их отчаяние?
Они углубились в монастырь, пробираясь сквозь море верующих, толпившихся перед главным залом, локти летали, когда прихожане толкались, чтобы возложить благовония. Чжао Хань проложил себе путь сквозь толпу, его взгляд следователя осматривал архитектуру комплекса. Его внимание привлек методичный план храма – никаких соломенных карнизов или сараев, прижатых к стенам, центральные строения стояли изолированно, как шахматные фигуры. Удивительно, как все потенциальные источники топлива были убраны по периметру. Совпадение… или расчетливый замысел?
Магистрат Чжао, позвольте представить аббата Факуна. Чжан Хэн указал на пожилого монаха, чьи шафрановые одеяния, казалось, светились на фоне закопченного города за воротами.
Пожилой священнослужитель сложил натруженные ладони в приветствии. "Мир вам, магистрат. Наше скромное святилище удостоено вашей чести."
Чжао повторил жест, не отрывая взгляда. "Один вопрос тревожит меня, Достопочтенный. Когда пламя поглотило три городских квартала…" Его жест охватил нетронутые позолоченные крыши вокруг них. "Как монастырь остался невредимым?"
"Все явления возникают из причины и следствия." Голос аббата звучал с размеренным ритмом храмовых колоколов. "Возможно, Милосердный укрывает то, что остается чистым в этот век упадка." Его рукав задел резьбу лотоса, когда он говорил, кончики пальцев задержались на лепестках, не тронутых дымом.
Чжао Хань холодно усмехнулся. "Карма? Преподобный Мастер, знаете ли вы, что за стенами этого храма сотни людей умирают от голода и холода? Какие грехи они могли совершить, чтобы заслужить такие страдания?"
Аббат Факун долго молчал, прежде чем ответить, его голос был спокойным, но усталым. "Все страдания в этом мире проистекают из жадности, ненависти и заблуждения. Только через искреннюю преданность учениям Будды можно обрести освобождение."
Чжао