я была кем угодно, но точно не предметом воздыхания, а вот среди харийцев… мне было плевать, как они меня оценят, собственно, как и ладросцы и паракадцы. Мне хотелось знать мнение только одного человека, а он ненавидит все, что связано с Харией. Его мнение так же очевидно, как и моя полная безнадежность.
Шикнув на свое отражение, я подошла к окну. Сладкий запах лаванды укутал мерцающую ночь. Ее цветки темнели в тенях. Их настоящий сочный цвет хорошо отложился в моей памяти. Лаванду и другие спокойные цветы высадили два года назад – это было моей великой радостью: мне опостылело пялиться на голую траву и одинокую беседку, что была строго личным местом Его Величества.
Она пустовала.
– Опаздываете, Ваше Величество. – Взяла с тумбочки часы, не забыв уделить время мраморной крышке с аметистами. – Полночь.
В ночи заплакали струны: тонкие, сердцещипательные, живые. Стеклянные, плаксивые звуки заставляли звезды всхлипывать, а луна сияла все ярче и вот-вот грозились упасть на голову умелому скрипачу.
– Нет, вы пришли вовремя.
Авриил сидел под куполом беседки и, водрузив мощный подбородок на хрупкую скрипку, ласково водил по вибрирующим струнам смычком. Мужчина источал нежность, свет и тепло, которое я ощущала сердцем. Кто-то мог и не узнать в нем короля: просторная наполовину расстегнутая белая рубаха, открывающая крепкую грудь; свободные черные брюки, сапоги и беспорядочные угольные пряди, падающие на прикрытые глаза, восхитительный прямой нос и впалые щеки.
Вздор, конечно в нем узнают Его Величество. Три ровные полоски на подбородке сразу же бросались в глаза. Короли не носили корон, подобно королевам. Их права на трон были выжжены Огненным Отцом на коже.
Я их ненавидела.
Завывающая песня пробралась в кости, пропитала мышцы, захватила голову, и я закружилась по комнате, ведя подушку в легком сиреневом вальсе.
Глава 4
– Заберите.
Элейн поймала брошенный мной сверток и хлопнула зелеными заспанными глазищами.
– Гарэт, – ласково обратилась она, словно не заметив моей холодной грубости. – Я все равно не буду его носить.
Ошибка портнихи, что шьет платья для принцессы не одни год, таинственным образом прекрасно села на мою худую фигуру. Совпадение? Не думаю.
– Я тоже. Прошу простить меня, принцесса, но ваша доброта неуместна. Я – Ворон Его Величества. Мне не престало носить подобные изящества.
– Ворон, – уверенно согласилась она. – И женщина. Оставь себе, пригодится ведь.
– Радостного утра, принцесса.
Я неглубоко поклонилась и вышла из покоев.
Дворцовые коридоры, обвешанные тяжелыми бардовыми шторами и устеленные ковровыми дорожками, вывели меня к нашему Воронову прибежищу – небольшой синей столовой, что давно не использовалась по назначению.
– Я не могу, – быстро отказался Брит, прихорашиваясь у зеркальной стены. Серый приталенный мундир и узкие брюки не несли на себе ни одной