пла были полны усталости. Он узнал этот звук сразу. Руки, покрытые старыми шрамами, сжались в кулаки. Он давно ждал этого. И одновременно боялся.
Дверь в келию открылась без стука. На пороге стоял монсеньор Клементе – седой, узкоплечий, с лицом, как у мертвеца.
– Священный Совет требует вашего немедленного прибытия, – произнёс он. – Случай в Румынии. Монастырь Санта Агата. Одержимая. Пять монахинь мертвы. Последние слова перед смертью: "Оно здесь. Оно вспоминает."
Рафаэль ничего не ответил. Он просто подошёл к шкафу, достал потёртую кожаную сумку. Внутри – святая вода, два вида распятий, древняя книга, запертая на цепь, и нож – старинный, с надписью на латыни: “Per sanctum cruorem, liberare.” Через святую кровь – освобождение.
– И ещё одно, – сказал монсеньор, доставая из внутреннего кармана письмо. – Это прислали… без подписи. Только тебе.
Рафаэль развернул пергамент.
“Это не одержимость. Это приглашение.”
Колени у Клементе подкосились, когда он прочёл слова. Но Рафаэль только мрачно усмехнулся.
– Значит, он вернулся…
Он взглянул в зеркало – и на миг его отражение опоздало на долю секунды.
Глава 2. Монастырь из мрамора
Карпаты, северная Румыния. Три дня спустя.
Монастырь Санта Агата возвышался на вершине утёса, словно застывший крик в камне. Белоснежные мраморные стены покрыты трещинами и плесенью. Над воротами – выцветшая фреска Святой Агаты, глаза которой будто следили за каждым, кто осмеливался подойти ближе.
Сквозь туман и пронизывающий холод отец Рафаэль шёл один. Его не встретили. Колокол не звонил. Молчащие ворота распахнулись сами собой, когда он коснулся их рукой.
Во внутреннем дворе стояла женщина – высокая, худая, закутанная в чёрное. Игуменья Мириам.
– Вы опоздали, – сказала она без приветствия. – Сегодня умерла ещё одна сестра. Улыбаясь. И сгорела изнутри.
Рафаэль заметил, как у неё дрожат пальцы.
– Где она? – спросил он.
– В подвале. Мы держим её там… но это не помогает. Она… говорит с нами через стены. Через наши сны.
Он спустился по узкой винтовой лестнице. С каждым шагом становилось всё холоднее.
Свет свечей дрожал, как если бы сам воздух боялся опуститься туда.
Железная дверь. За ней – каменная комната без окон. В углу – девочка. На вид – лет семнадцать. Рыжие волосы свалялись в грязные пряди, руки связаны цепями, лицо покрыто сажей. Но глаза… чёрные, как безлунная ночь. Без зрачков. Без души.
Рафаэль сделал шаг вперёд. Девочка подняла голову.
И прошептала:
– Ты изменился, брат. Но твой запах остался прежним.
Он замер.
– Кто ты?
– Я – Серафима. Но ты знал меня под другим именем… когда сам кричал в темноте. Когда умолял, чтобы они остановились.
Рафаэль почувствовал, как холод разливается по спине. Он не рассказывал никому об этом. Никогда.
Серафима улыбнулась, обнажив чёрные, как уголь, зубы.
– Он ждёт тебя, Рафаэль. И если ты не откроешь врата, он откроет их через неё.
Рафаэль сжал в руке распятие. Но внутри что-то подсказывало: это не одержимая. Это ключ.
Глава 3. Кровь святых
Рим. Той же ночью.
Тело кардинала Леоне обнаружили в зале для тайных собраний под Базиликой Святого Петра. Он сидел за дубовым столом, словно уснул, но его глаза были вырваны, а на лбу выжжен символ – перевёрнутый крест, окружённый семью точками.
Печать Люцифера.
Его кровь была собрана в чашу перед ним. А в чаше лежал лепесток чёрной розы.
Когда новость дошла до Ватикана, Совет молчал.
Никто не осмелился произнести имя того, кого они боялись сильнее всех – Астарот. Архидемон искушения. Первый из падших, соблазнивший Лилит, прежде чем она исчезла в бездне.
Но один человек понял всё сразу.
Рафаэль.
Он стоял у окна своей временной кельи в монастыре Санта Агата, когда за его спиной тихо появился посланник. Монах в чёрном, с посеревшим лицом.
– Кардинал Леоне убит. Печать поставлена.
Рафаэль закрыл глаза.
– Значит, началось.
– Это совпадение?
– Нет, – хрипло ответил он. – Это жертвоприношение. Первое из семи. Он освобождается. Серафима – не одержимая. Она – сосуд. И если мы не остановим ритуал… он вселится в неё.
Монах вытащил из-под рясы фотографию. На ней был кардинал… и маленький мальчик, лет десяти. Он стоял