его специально для меня. В душе опять потеплело. Этот день был чудесным во всех отношениях. На будущие отношения с Аллой, после услышанного сегодня, смотрел с оптимизмом.
Мама посидела со мной ещё минут тридцать, и ушла домой. По ней заметно, из головы у неё не выходила Алла. Её что-то тревожило. Но больше о ней не вспоминала. Меня нервировало одно, придя домой, она сразу расскажет отцу, а потом, всем родственникам. Которых, это точно не касается. Сама запустит процесс, сплетен, и злорадства. Мать прожила жизнь, но так и не поняла, не надо никому ничего рассказывать. Но как-то повлиять на неё, не мог. Пусть как будет.
Глава 11
Пролежав в больнице ещё неделю, меня выписали, или вернее я сам настоял на этом. С меня взяли расписку, что я добровольно покидаю её. До дома добирался как беженец, в одной руке нёс телевизор, в другой, большую сумку с вещами. Телевизор хоть и небольшой, но отнимал много сил. Рука уставала быстро, приходилось часто менять. Не торопясь, отдыхая, добрался до дома, где меня радостно встретили. Мама поплакала, как и положено, а отец крепко обняв, несколько раз похлопал по моей спине. Как бы для того, чтобы удостовериться в моём выздоровлении. Осведомился, как себя чувствую, и ушёл смотреть телевизор. Да, отец не любитель много говорить, он не был молчуном. Поговорить он любил, но только на свои любимые темы. Это конечно политика, спорт и о работе. Мог часами говорить, спорить и доказывать. Слушая его, поражался наивности его взглядов. Собеседники у него были примерно такие же по уровню развития. Такие разговоры были в каждой квартире, на работе, при каждом застолье. Количество доморощенных политтехнологов, превышало все мировые стандарты.
Тем временем, я установил телевизор в своей комнате, и это было торжественно. Теперь у меня был свой телевизор, не надо сидеть в большой комнате, и смотреть, то, что выбрали родители. Я даже не пытался смотреть, так как передачи были в основном развлекательными или спортивными. Выбрать нужный канал можно было в случае, если дома никого не было. Теперь в этом пропала необходимость.
С сестрой не поздоровался, хотя она тихо сказала «привет». Она ни разу не пришла в больницу, и это тоже ожидаемо, в очередной раз задело такое поведение. Честно говоря, она раздражала, не мог находиться с ней в одной комнате. Слышать, и видеть её было противно. Мы хоть и были родными, росли в одинаковых условиях, но были как плюс и минус. Кто был минус, для меня такой вопрос не стоял. Она росла откровенно тупой и не развитой. Такие же под стать подруги.
Мама испекла пирог, и мы вечером хорошо поели. В этот день пошёл дождь, капли весело застучали по стеклу, даже это создавало уютную обстановку. Мы проговорили долго, поневоле пришлось вспомнить тот плохой день. Сколько не пытался избегать эту тему, мать всё равно возвращалась к этому, пытаясь выяснить, что же произошло. Отвечал, как и милиционерам, ничего не знаю, ничего не понимаю. Меня откровенно начало раздражать её поведение. Она пыталась всё выяснить с таким упорством, будто могла на что-то повлиять или исправить. Уверен, она сама не понимала, зачем ей надо