примерно месяца через
два, он был коротко пострижен и вел себя неестественно. Мы уже
не могли смеяться, он сидел и думал о чем-то сосредоточенно
и долго. Так продолжались дни и недели. Мне подходить к папе
не разрешалось, но он иногда реагировал на меня вялым взглядом
и жалкой попыткой улыбнуться.
Через несколько месяцев я уже общалась с ним, но он стал
не друг, а мучитель. Допрашивал меня о друзьях из детского сада, постоянные подробные расспросы выводили меня из терпения
и считались наказанием. Если я отказывалась отвечать, меня он бил.
Так обработала отца государственно-медицинская система, —
политических наказывали отрубанием головы медикаментами.
После отец оклемался, стал добрее, но бывало и такое, что вести
себя сдержанно он не мог. Разлад произошел в нём самом, и мы
с мамой, и бабушка с дедушкой страдали от скандалов, – это были
попытки отца снова включиться в жизнь, стать прежним. Процесс
восстановления длился настолько долго, что я успела вырасти и по-настоящему оценивать ситуацию. Бьют – беги, дают – бери. Надлом
в отце остался, всё он видел уже через призму насильственного
контроля. Это лишало человеческих прав и свобод.
Взрыв эмоций мог помочь отцу вырваться из оцепенения, и такой
взрыв оказался в нашей семье, его несли дети, мы с двоюродным
братом Алешей. У нас всегда обсуждалось поведение детей
за пределами нашей семьи, и поводов тому было немало: Алеша, ожидая внимания воспитателей к его персоне по случаю пожелания
его родителей дать ему конфеты из новогоднего подарка
до появления родителей в садике, захотел в туалет, а там уборщица
мыла пол и не пустила. Алеша терпел изо всех сил, жался-жался, увидел аквариум с рыбками и… накакал в него, похвалившись, как
вода его сама помыла, а рыбка поцеловала в… Сначала, пока
не пришли с совещания у заведующей воспитательницы и уборщица
не вышла из туалета, всем было весело от сообщений Алеши, но когда девочки пошли посмотреть на рыбок, не убила ли их
падающая в воду глыба, то всем захотелось спасти рыбок. Я
отправилась в кабинет заведующей, вошла и перед всеми сообщила:
«Рыбок надо спасть!». Ноги подкашивались от ужаса, потому что
на меня смотрел весь педагогический состав детского сада.
– Сомова, Леночка мы спасем рыбок. На совещание детям
нельзя.
– Да пока вы совещаетесь, рыбки умрут, потому что Алеша Сомов
накакал в аквариум, и они затыкают нос, кто чем может: кто хвостом, кто плавниками, – отважно выпалила я, вся красная и потная
от ужаса.
Тут раздался оглушительный взрыв смеха.
– Новый год удался, – без смеха сказала заведующая.
Воспитатели в ужасе по ее разрешению отправились в группу.
Алешиным родителям было дано предписание «не приводить
больше этого засранца в детский сад».
И