аказчика, мы уже полгода собирались, а всё зумы да зумы… И я поехал, вернее полетел, благо пару часов лёту всего. Ну и еще два часа набегает, потому что солнце летит навстречу.
Екатеринбург – и выговорить трудно, и к городу не подходит совершенно. На кой чёрт обратно переименовывали? Вы где там «бург» вообще видели, а, дорогой товарищ Хасбулатов? Да никуда эти «реформаторы» не смотрели, ничего не видели, бумажку подмахнули и от немодного советского прошлого вроде как отвязались.
Только город перестроить «забыли». И вот он стоит: огромный, нескладный, разношёрстный, мешающий виды и стили, до дурноты, до ряби в глазах. Суровые уральцы уже, видимо, пообвыклись и не ропщут, а вот какой-нибудь заезжий изнеженный москвич от иного городского ракурса серьёзно рискует хлопнуться в эстетический обморок. Такое впечатление, что градостроительный план и главный архитектор в последний раз существовали на этой земле как раз во времена Екатерины.
Но есть и приятные исключения. Например, улица Свердлова. Всего километр в длину, проходится пешком минут за десять, но насколько успокоительны эти минуты для туриста-урбаниста. Стройные ряды небедно облицованных «сталинских» пятиэтажек, хорошо продуманная перспектива, единообразие и подходящий стиль вывесок: никакой это не Екатеринбург, а самый настоящий Свердловск.
Первые два дня командировки прошли вообще без продыху: череда бесконечных совещаний, перемежающихся выездами «на объект», а по вечерам – продолжение разговоров уже за ужином. Угощали по-уральски щедро, водка лилась рекой, и не уважить местное начальство не было никакой возможности. Расходились уже за полночь, изрядно окосевшие, поэтому времени на отдых и сон оставалось немного.
На третий день наконец удалось освободиться пораньше, часа в четыре, и я планировал перед очередным трудным ужином заехать в отель поспать, хоть пару часов. Я находился в районе ж/д вокзала и рассчитывал минут за сорок дотопать пешком до отеля, располагавшегося в самом центре, на улице Розы Люксембург. Тоже, кстати, приятная улочка, к тому же в рифму.
Но только я начал свой маршрут, самодовольно предвкушая суточные комплименты от шагомера, как резко испортилась погода: налетел холодный ветер и обильно полило с хмурого октябрьского неба. Прогулка перестала быть томной, и я был вынужден найти защиту от стихии под козырьком удачно подвернувшейся трамвайной остановки. А через пару минут подвернулся и правильный трамвай: это был номер 14, который меньше чем за десять минут обещал доставить меня к перекрёстку Куйбышева и Белинского, откуда до моего пристанища оставалась уже буквально пара шагов.
Поскольку Уралвагонзавод выпускает кое-что другое, трамваи для уральцев собирают, видимо, по музеям: в Москве я на таких раритетах катался в последний раз еще в прошлом веке. Но даже и любопытно стало: как там внутри?
А внутри оказалось неожиданно уютно: всё было на месте, не порвано и не сломано, и даже серый прорезиненный пол выглядел почти чистым – видимо, его недавно мыли. Сиденья были обиты коричневым дерматином, под которым скрывалось что-то мягкое. Поскольку вечерний час пик еще не наступил, мне даже удалось занять уединённое кресло возле окна, по правому борту. Ощущение ностальгии и уюта было таким сильным, особенно по контрасту с обстановкой за окном, что, как только трамвай тронулся, я благостно закрыл глаза.
Я не собирался спать, а лишь рассчитывал дать глазам заслуженный отдых, на пару минут, не более. Но накопившаяся усталость сделала свое дело: меня рубануло так, что я сразу провалился в довольно глубокий сон, не пробиваемый ни стуком колёс, ни объявлением остановок.
Когда я наконец проснулся оттого, что прошкандыбавшая мимо бабка сотрясла меня ударом рюкзака в плечо, я посмотрел в окно и понял, что свою остановку я уже давно проехал. Судя по картинке, из центра мы уже выкатились и уверенно пробивались сквозь окраины, то спальные, то промышленные, к конечной остановке, находившейся у проходной огромного керамического завода.
Я покинул своё спальное место и вывалился из трамвая на ближайшей остановке. Как сообщала новенькая сине-белая табличка, приделанная к старому ржавому столбу, несущему стандартный дорожный знак «место остановки трамвая», остановка эта называлась «Сухоложская улица».
Левее трамвайных путей, торчащих прямо из травы, была проезжая часть, а правее радовал буйными красками осени скверик, узкий и длинный, вытянувшийся вдоль трамвайной линии. Чтобы разобраться, как мне действовать дальше, я достал телефон и открыл яндекс-карты. Они сообщали мне, что я нахожусь в районе «Вторчермет», у сквера Бориса Рыжего. Я улыбнулся: это имя (или псевдоним?) неизвестного мне человека (или персонажа?) уж очень подходило к осеннему убранству аллей, состоявших из лип, клёнов и берёз. Кстати, дождь к тому времени успел кончиться, и вся эта красотень дополнительно подсвечивалась низко висящим предзакатным солнцем.
Красоты – красотами, но от планов на отдых я ещё окончательно не отказался. Поэтому, щёлкнув на телефон пару местных пейзажей для отправки «родным и близким», я с некоторым сожалением побрёл к остановке обратного трамвая, который не заставил себя долго ждать. Это снова была старинная чешская «Татра», но не кругленькая