умерла, – сказала я себе. – Пора грустить».
Когда моя любимая тетя погибла в автокатастрофе, фаза отрицания длилась целый час. Происшествие было слишком значительным. Я не могла осмыслить случившееся. Когда до меня наконец дошла вся серьезность ситуации, казалось, меня лишили всего, даже воздуха. То же самое я ощущала теперь. Только на этот раз невероятно ужасное происшествие случилось со мной.
Я заметила размытые фигуры, они двигались за кухонным окном над клумбой. Шагнув к азалиям, я увидела, как моя копия рассеивается в промежутках между длинными растениями. При этом цветы не шевелились. Зато двигалась я.
Открытие стало бы еще более увлекательным, если бы не моя недавняя смерть, однако оно натолкнуло меня на мысль. Я не могла проходить сквозь стены. Или схватить что-нибудь. Казалось, я обладала силой ночного ветра. Даже не ветра. Воздуха.
Некоторое время я сидела, в задумчивости глядя, как листья азалии трепещут под легким ветерком. Затем поднесла руку к ближайшему цветку и потянулась к кучке бутонов. На этот раз я более внимательно наблюдала за тем, как моя рука, словно дым, скользит между двумя крупными пурпурными цветами.
Я была не ветром, а воздухом. Но воздух мог перемещаться. И у меня появилась идея.
Обойдя дом, я дошла до боковых ворот, которые оказались закрыты. Сквозь щели виднелся боковой двор и его мусорные баки. Сосредоточившись на воздухе между дощечками, я двинулась вперед.
И с легкостью просочилась сквозь забор.
Мой взгляд остановился на слегка приоткрытой дверце для кошек, вырезанной в двери, которая вела в гараж. Я прошла и через нее. Без проблем.
Свет был включен, так что передо мной предстал чистый гараж: несколько рядов аккуратно сложенных коробок с одной стороны и минивэн – с другой. Я окинула коробки беглым взглядом. Они были промаркированы: кухня, ванная, спальня и так далее. На самой верхней лежала пачка листков и перманентный маркер.
Он собирался переезжать.
Услышав за спиной скрип, я повернулась и увидела, как трехцветный котенок пролезает через кошачью дверь.
– Привет, котик, – тихо сказала я, и, клянусь, он сел и несколько секунд смотрел прямо на меня, а потом пошел к миске с кормом.
Последовав за ним, я устроилась рядом и наблюдала, как он ест. Вспоминала о Фрэнке и его склонности к пискливому мяуканью. Наверняка в знак протеста против отсутствия еды он уже пытался растерзать ковер у подножия лестницы.
Я понимала, что не могу плакать настоящими слезами, тем не менее чувствовала знакомое пощипывание в глубине глаз. Печаль распространялась по всему телу. Больше никогда мне не удастся коснуться пушистого подбородка Фрэнка или услышать его урчание, когда он снова плюхнется рядом на кровать и закроет глаза.
Когда ощущение стало более отчетливым, я услышала тихий хлопок, после чего гараж внезапно погрузился в темноту.
Замерев, я прислушалась к тихому звону нити накаливания в лампочке.
– Кажется, это моих рук дело, – прошептала я коту, который