дайкири. Для будущей книги бытия. Ни хороший. Ни плохой.
P.S. Уверен, Бог хороший, умный, ироничный собеседник. Поговорил бы с ним. Когда буду готов.
P.P.S. Только НЕменеджеру может прийти в голову мысль, что для того, чтобы было хорошо, нужно вести себя хорошо. И только.
Фильмы.
Карантин – отличное время, чтобы восполнить пробелы по части кино. Посмотреть упущенное в 2019. И, может, спросить совета о чем-нибудь из старенького.
Моя проблема в том, что я давно попался. И кино – и мое наваждение, и способ времяпровождения, и ответ на мои вопросы.
В моем городе детства было лишь два кинотеатра.
Перед фильмом мы заходили на маленькие рынки рядом, где продавались жареные семечки. Бабульки бережно пересыпали семечки в пакетик, скрученный из старых газет. Мы с друзьями занимали лучшие места на ранние сеансы. Закидывали ноги на передние сидения и сплевывали скорлупу от семечек прямо под себя. К вечеру на полу был слой, как в сингапурском баре при «Раффлз-отеле», где был изобретен сингапурский слинг.
Смотрели мы в отсутствие выбора преимущественно индийские фильмы. Затянувшаяся расплата. Кусок хлеба. Мститель. Танцор диско. Зита и Гита. Там, где сестры и братья теряют друг друга в раннем детстве. Потом друг друга находят. Потом танцуют. Потом появляются злодеи. Братья/сестры их побеждают. Потом опять танцы.
Было не только индийское кино. Особой любовью пользовался югославский артхаус. Чингачгук Великий Змей. С Гойко Митичем в главной роли. Он был тем самым змеем. Под впечатлением мы делали луки. Стрелы с гвоздями. Надевали ватники. В качестве защиты. И охотились друг на друга в парке. Удивлен, что у меня остались глаза.
В 1987 я поступил в ЛИТМО. Еще в Ленинграде.
Это был период, когда то самое, настоящее кино начало приходить в нашу жизнь. Через так называемые видеосалоны, которые открывались на каждом шагу. Для того, чтобы открыть салон, было нужно совсем мало. Комната со стульями. Видеомагнитофон. И телевизор.
Я моментально утонул в этом. «Рэмбо». «Рокки». Вперемежку с «Эммануэль» и «Греческой смоковницей». «Мальчик-каратист». «Коммандос». И прочее.
Вся эта каша прекратилась, когда я случайно набрел на видеосалоны в библиотеках Лермонтова и Блока.
Репертуаром этих салонов управляли настоящие энтузиасты. Они формировали афишу на неделю. Написанную от руки. По 3 сеанса в день. Разрезы были разные.
Фильмы итальянских режиссеров. Антониони. Пазолини. Бертолуччи. Феррери.
Фильмы французских.
Фильмы-номинанты. «Оскара». Венецианского. Каннского. Берлинского. «Сандэнс».
Фильмы отдельных режиссеров.
Фильмы актеров. Де Ниро. Аль Пачино. Николсон.
Это было настолько захватывающе.
Я ходил каждый день. Каждый. В ущерб учебе. Меня узнавали эти неопрятные. Длинноволосые. Похмельные юноши. Здоровались.
А потом тонкую стену запретов и ограничений прорвало. Появились фестивальные фильмы в больших кинотеатрах. Неделя фильмов Алана Паркера. «Сердце ангела». «Полуночный