при помощи палок и костылей. В преддверии летней Олимпиады на площади установили огромные неуклюжие часы, отсчитывавшие время до приближавшихся соревнований. Белла опасливо оглядела группы туристов, то и дело фотографировавшихся на фоне олимпийских часов: ей совершенно не хотелось оказываться в гуще беспокойной толпы. Она медленно подошла к каменным перилам возле широких лестниц, ведущих к колонне и фонтанам, и окинула взглядом площадь. Было красиво, помпезно, но совсем не уютно.
За площадью начиналась просторная улица, в конце которой угадывались очертания острой крыши Биг-Бена. Из всех зданий города эта башня была безоговорочной любимицей Беллы. Оказавшись в Лондоне, она каждый раз брала стаканчик кофе и, минуя Вестминстерский мост, подходила к Биг-Бену, чтобы как можно лучше его разглядеть. От каменных кружев, испещрявших стены башни, гигантских стрельчатых сводов и грозных горгулий веяло чем-то совершенно сказочным. Белла не раз ловила себя на мысли, что Биг-Бен больше похож на качественную декорацию к какому-нибудь дорогому историческому фильму, нежели на вполне себе реальную часть здания правительства.
Впрочем, сегодняшней целью Беллы был вовсе не Биг-Бен, а нечто другое, что ничуть не уступало ему в известности и масштабности. Девушка повернулась спиной к Трафальгарской площади и зашагала в сторону тяжелых колонн Национальной галереи – огромного музея, где хранились мировые шедевры. При входе к ней обратился симпатичный молодой человек, который досматривал вещи посетителей. Он кивнул на пакет в руках Беллы с просьбой показать содержимое. Завидев обложку с лягушонком, юноша хитро подмигнул и, едва сдерживая улыбку, сказал: «Отличный выбор, мисс! Должно быть, книга очень интересная!» Белла почувствовала себя ужасно неловко, но, быстро подавив смущение, сухо поблагодарила юношу и поспешила в просторный холл музея. Обычно она могла еще долго перебирать в мыслях неприятные ситуации, словно пытаясь определить, каким образом их можно было избежать. Но только не в этот раз. Все мысли Беллы были заняты совсем иным: чем-то, что давно хранилось в стенах галереи.
В залах галереи царило особое вдохновляющее настроение: всюду сновали начинающие художники с набросками картин, а экскурсоводы тихими и загадочными голосами рассказывали посетителям истории создания тех или иных шедевров. Туристы же, как и всегда, неугомонно фотографировались с полотнами Леонардо да Винчи и Ван Гога.
Направившись прямиком к информационному стенду, не обращая ни малейшего внимания на картины вокруг, Белла взяла схему музея и принялась в ней что-то торопливо искать, водя дрожащим пальцем по скользкой бумаге. Цифра сорок шесть. Вот она! Белла резко развернулась и зашагала в следующий зал, отказываясь замечать полотна Гейнсборо и Делакруа.
Сегодня Белла оказалась в галерее вовсе не для того, чтобы бесцельно блуждать по лабиринтам залов, разглядывая замысловатые кружева на средневековых портретах. Среди всего множества картин