торчат: ну, скелет ходячий… А плоская-то, ой! в толщину ученической тетрадки!
Увидели люди добрые горемычную животину – до слёз жалко стало, решили накормить. Стали подманивать, а она ни в какую к ним, так как окромя зла от людей ничего более не видала. Тогда люди добрые бросились её ловить. А животина – полундра! – собрав последние силёнки, от страха так сиганула, что аж земля, мёрзлая, из-под ног брызгами.
Но люди были умны и чёткими, собранными действиями загнали её в тупик. Схватили, да схватили так, что оторвали напрочь ноги да переломали рёбра, и хотели было уже кормить. Но горемычная крепко держит пасть!
Тут появился инструмент – железный, изогнутый, очень удобный. Пасть-то, конечно, при помощи инструмента вскрыли, но опять же начисто лишили зубов, языка и челюсти.
И, дивясь такой небывалой собачьей тупости и умиляясь своей доброте и щедрости, люди торжественно впихнули в животину бревно колбасы да сало кусок с бычью голову. Да ещё кость, в придачу, ростом с руль велосипеда, поднатужившись, затолкали.
"Кажись, издыхаю. Наконец-то… – думала горемычная. – Ух, изверги, мучители!"
И отдала Богу душу.
Поражённые внезапной кончине, люди добрые почтили память снятием шапок и разбрелись по домам, с гордым чувством выполненного долга.
Противоречие
Настроение с утра скверное, всё не так и не то. В многоэтажке живёшь – обычной, как и большинство людей. Квартирка так себе, без шика, трёхкомнатная, тесновато нам в ней. Только вздыхать остаётся: у миллионеров – особняки. Впрочем, автомобиль личный – грех жаловаться, люксовый. Но, опять-таки, купленный не с магазина, а с рук. Надоело, устал… кругом деньги, деньги, одни деньги проклятые.
Позавтракал, чмокнул своих и скорее на работу. В подъезде соседская кошка в ноги ластиться, из-за неё чуть не упал. Ну её к чёрту! Не стерпел, нервы. И ногой ей под зад. Пролетела над лестницей, не задевая ступенек. Пусть знает.
Должность моя небольшая, не разжиреешь, но зато мне даёт некоторую власть над простыми людьми. Правда, я тоже человек простой и, как говорится, состою из массы различных потребностей и запросов, которые категорично требуют от меня полного удовлетворения. А иначе как?
И само собой разумеется, главное для меня, понятное дело, моя семья. Это мой бог! Всё для неё, всё ради неё! Или, может, думаете, я не прав, и надо жить как-то по-другому?
Так и живёшь: не стерпишь и пнёшь под зад кто помельче или гонишь в шею его. А перед сильным и сам спину гнёшь и лбом в пол. Разумеется, в фигуральном смысле, но всё же, всё же… И уже не в фигуральном, а в прямом смысле, угадав потенциальную жертву своим волчьим чутьём, вцепишься мёртвой хваткой в неё и разводишь на деньги. Такая порой нестерпимая жадность обуяет – сам себе поражаешься! Последнюю шкуру с человека сдерёшь.
А потом, вдруг, накатит – вы рассмеётесь, не поверите! – сочувствие, жалость, раскаяние. Рад помочь несчастному в его беде.
Так и бежишь по жизни, по запутанной дорожке – где сквозь светлое, но больше – сквозь тёмное, в дыму и угаре.
Но отбегался, всё.