3
Позиции ВСУ, под Артёмовском
Ночь. Моросил дождь, превращая землю в липкую, чёрную жижу. Дмитрий Волков, прижавшись к разбитой стене бывшего склада, слушал переговоры в эфире. Голоса в рации хрипели, смеялись, словно гиены у добычи.
– …а эти русские до сих пор верят в свою «великую победу», – сквозь помехи доносился молодой, наглый голос. – Ленинград просто сдали бы немцам, и всё. Не было бы миллиона трупов…
Пальцы Дмитрия сжали автомат так, что суставы затрещали. В ушах стоял гул – не от разрывов, а от той самой, древней ярости, что поднималась из глубин памяти.
– Всё проверено? – тихо спросил он у Петрова, который ползком подобрался к нему, держа в руках тепловизор.
– Да. Вон в том бункере – их КП. Человек пять, не больше.
Дмитрий кивнул. В голове всплывали кадры из того видео, голос того парня в камуфляже с трезубцем: «Выдуманный голод…»
– Война не закончилась, – прошептал он. – Она просто ждала.
И двинулся вперёд.
1.
Тень за тенью, они подобрались к бункеру. Украинские националисты даже не выставили часовых – видимо, считали, что за линией фронта им ничего не угрожает.
– Готовы? – Дмитрий посмотрел на своих.
Петров, Соколов, ещё двое бойцов из их группы – все кивнули. В глазах у каждого горело то же самое. Не просто приказ. Не просто бой.
Месть.
– По сигналу.
Дмитрий поднял руку – и резко опустил.
2.
Граната влетела в амбразуру бункера с тихим «чпоком». Через секунду – глухой взрыв, крики, матерная ругань.
– Русские! Нас атаку—
Выстрел. Голос оборвался.
Дмитрий ворвался внутрь первым. Дым, гарь, под ногами – осколки бетона и растёкшаяся кровь. В углу, заваленный обломками, лежал раненый. Молодой. Лет двадцати. В глазах – животный страх.
– Кто… кто вы?.. – захрипел он.
Дмитрий подошёл ближе. На стене рядом висел рваный плакат: «Героям слава!» А под ним – наспех нарисованный трезубец.
– Мы – память, – тихо сказал Волков.
И передёрнул затвор.
3.
Когда всё закончилось, Петров подошёл к одному из трупов, перевернул его сапогом.
– Этот, капитан. Тот самый, с видео.
Дмитрий посмотрел. Да, тот самый. Тот, кто топтал «Блокадную книгу». Тот, кто смеялся над голодом Ленинграда.
Теперь его лицо было бледным, рот приоткрыт, глаза остекленели.
– Сожгите всё, – приказал Волков. – Ничего не оставляем.
– А трупы?
– Пусть гниют.
Они вышли из бункера. Дождь усиливался, смывая грязь с брони, с лиц. Где-то вдали гремела артиллерия – шёл бой за высоту.
– Капитан, – Петров вдруг остановился. – А что дальше?
Дмитрий посмотрел на восток. Туда, где лежал Ленинград. Где лежала его прабабка. Где лежали те, кого пытались стереть из памяти.
– Дальше – война. До конца.
И они пошли в темноту, оставляя за собой только пепел и молчание.
4.
Дождь превратился в ледяную пелену, слепящую и режущую лицо. Дмитрий шёл впереди, пригнувшись, автомат наготове. Впереди – развалины завода,