ло откровение! – орал он, размахивая бутылью с мутной жидкостью, которую называл «святым елеем». – 42 – это количество дней, которые праведник должен провести в посте!
– А на прошлой неделе ты говорил, что это возраст, когда Дева Мария родила второго Христа, – пробормотал я, чистя наковальню.
– Именно! – не смутившись, воскликнул Губерт. – Вот каково величие Господа! Одно число – и столько смыслов!
Мой отец, кузнец Горд, обычно в таких случаях только хмыкал и бил молотом посильнее. Он вообще мало говорил. Его философию можно было выразить тремя фразами:
1. «Крепче бей»
2. «Не тупи»
3. «Если клиент идиот – бери с него втридорога»
В тот роковой день, когда всё началось, отец работал над странным заказом – дюжиной железных пластин с выгравированным числом «42».
– Кому это? – спросил я.
– Тем, кто платит, – ответил отец.
– А зачем им?
– Потому что идиоты верят, что кусок железа сделает их умнее.
Он не успел закончить работу. Когда я вернулся с реки (где, как обычно, безуспешно пытался поймать хоть какую-нибудь рыбу), отец лежал на полу кузницы, хватая ртом воздух. В руке он сжимал одну из пластин.
– Сорок… два… – прохрипел он и умер.
– Что 42? – спросил я, наклоняясь ближе.
– Страшно! Очень страшно! Мы не знаем, что это такое! Если бы мы знали, что это такое, но мы не знаем, что это такое! – вдруг завопил соседский мальчишка, заглянувший в дверь.
Я швырнул в него подкову. Не попал. Она пробила стену – последнее, что скрепляло эту развалину.
Отец слабо ухмыльнулся:
– Сын, ты кузнец от бога. Плохой, но кузнец.
– Отец, а ты оставишь мне что-нибудь после смерти?
– Я не оставлю тебе долгов – это лучший подарок в наше время.
Его рука разжалась. В ладони лежал ржавый гвоздь с выцарапанным числом «42». Последний подарок от человека, который за всю жизнь не сказал мне ни одного доброго слова, но и ни разу не ударил без причины.
На похоронах отец Губерт орал о «божественном знамении», тыча пальцем в этот гвоздь. Народ охал и крестился. Я же думал о том, что теперь делать с кузницей, которая разваливалась на глазах.
На следующий день священник уже объявил на площади:
– Чудо! Святой кузнец перед смертью узрел число спасения!
– Он всю жизнь делал подковы, – пробормотал я. – Каков из него святой?
– Именно поэтому! – обрадовался Губерт. – Простой человек, как все мы!
К вечеру в кузницу начали приходить люди. Одни хотели прикоснуться к «месту кончины святого». Другие – купить «благословенные пластины». Третьи просто тыкали в меня пальцем и шептались.
А наутро явился баронский управляющий:
– Его сиятельство желает узнать тайну числа 42.
– Какая тайна? – искренне удивился я. – Это просто число.
Управляющий посмотрел на меня, как на особенно тупого телёнка:
– Мальчик, в этом мире есть три типа людей: те, кто знает тайну 42; те, кто не знает; и те, кто знает, но притворяется, что не знает. Ты к какому относишься?
Я хотел ответить, что отношусь к четвёртому типу – тем, кому плевать, но вовремя вспомнил, что у барона есть дыба, специально для таких умников.
По дороге домой зашёл к пекарю Томасу.
– Хлеб, как обычно – черствый и невкусный, – бросил я монету на прилавок. – А ты не думал делать его менее мерзким?
Томас усмехнулся:
– Моя задача – грамотно маневрировать между отвратительным качеством и доходами до того момента, как меня не побьют. В конце концов, я монополист (и откуда я знаю это слово). Не нравится – ищи другого пекаря. Сюрприз: его нет на ближайшие сорок километров.
В ту же ночь я собрал вещи, взял отцовский молот (на рукояти которого тоже было выгравировано это чёртово число) и поджёг кузницу. Пусть теперь гадают – то ли это «знамение», то ли просто я был плохим сыном.
На дороге меня догнал только отец Губерт:
– Куда, чадо?
– Искать правду.
– А что такое правда? – ухмыльнулся он.
– Когда-нибудь узнаю.
– Вот и отлично! – обрадовался священник. – Когда найдёшь, вернись и расскажи. А я придумаю, как это продать!
Так началось моё путешествие.
С одной стороны – таинственное число.
С другой – молот, который иногда светился в темноте.
И с третьей – твёрдая уверенность, что где-то за горизонтом должны быть люди, которые не считают цифры священными.
Хотя… если подумать, в это верится с трудом.
Глава 2. "Дорога дураков» (или как я научился воровать хлеб и разочаровался в человечестве)
Дорога из Бодена в Гротту – 25 километров отчаяния.