напиток в стакан.)
И так каждую неделю кто-нибудь. Разводы. Свидания вслепую, которые видны насквозь с первой секунды – обречены они или нет. Студенты, которые отмечают сдачу. Или пытаются забыть о ней. Фрилансеры, которым просто одиноко работать дома. Пятница, конечно… (усмехается) …пятница – это отдельная планета. Там больше шума. Больше звона стекла. Больше пьяной правды и пьяной лжи. Но сути… (смотрит на темный столик) …сути там меньше.
(Смотрит в зал, словно выбирая следующую "историю".)
СЦЕНА 2
(Свет, оставшийся после первой сцены, плавно переходит. Теперь мягче, чуть более дневной или ранневечерний. Освещена барная стойка и один из стульев возле неё. За стойкой стоит БАРМЕН, неторопливо расставляя бутылки или протирая столешницу. На стуле сидит ПОЖИЛОЙ МУЖЧИНА. Ему около 70, он одет в чистую, хоть и старомодную одежду. Его руки лежат на стойке. Рядом с ним на стойке стоит стакан со светлой жидкостью – возможно, слабым чаем или минеральной водой с долькой лимона.)
БАРМЕН: (Глядя в зал, спокойным, привычным, почти медитативным тоном) Вторник. Некоторые считают его самым бесполезным днём. Переходник. Ни рыба, ни мясо. День сурка для тех, кто любит стабильность. Но для меня вторник – это… якорь. Самый неторопливый день. День, когда всё замедляется. Спадает нервозность, ни тебе понедельничной паники, ни срединной суеты, ни предвкушения пятницы. Просто… вторник. Это время для пауз, для разговоров, которые никуда не спешат. Если, конечно, они случаются. А во вторник они случаются. Потому что вторник – это день Анатолия Петровича.
(БАРМЕН медленно движется вдоль стойки, оказываясь рядом с АНАТОЛИЕМ ПЕТРОВИЧЕМ.)
Он приходит. Обязательно, и исключительно каждый вторник. Строго по расписанию. Как часы. Или… как автобус. Он сам так говорит. И вот уже… сколько? Лет пять? Семь? Каждый второй день недели – он здесь. Выпьет свой… (смотрит на стакан АНАТОЛИЯ ПЕТРОВИЧА) …свой ритуал. Немного разговоров. Недолгих. О чем-то своем. Тихом.
(Обращается к АНАТОЛИЮ ПЕТРОВИЧУ с легкой, уважительной улыбкой.)
БАРМЕН: Как сегодня день, Анатолий Петрович? Всё по плану? Пенсия пришла?
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ: (Чуть заметно, уголками губ, улыбается. Говорит негромко, чуть нараспев) Всё по плану, Михаил. Всё по плану. Пенсия вот… (постукивает по карману пиджака чистой, чуть сморщенной рукой) …пришла. Вовремя. Куда ей деться? Как и мне от моего маршрута. Автобус номер 17. В 14:03. Ни минутой раньше, ни позже. Сел. Доехал. Вот я и здесь.
БАРМЕН: (Кивает, неторопливо вытирает стойку рядом, словно каждое движение имеет значение. Смотрит на руки старика на стойке.) Стабильность, это… да. В наше время это, пожалуй, главное. Тихая гавань в океане перемен. Прекрасное ощущение.
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ: (Делает медленный, маленький глоток из стакана, придерживая его обеими руками. Смотрит куда-то сквозь Бармена, в зал.) Стабильность, говоришь? Ну да. В моем возрасте стабильность – это уже не просто хорошо. Это… это уже роскошь. Когда знаешь, что завтра будет похож на сегодня. Что автобус