была молчаливой, не часто говорила со мной. Но всегда была рядом, за это я ей благодарен. Я почувствовал на своих щеках слезы. Моё тело дрожало, а дыхание участилось. Неимоверная боль возникла в груди. Она была не от ударов, а от моего психического состояния. Я не соображал, что происходит. Папа все обнимал и обнимал меня, плача вместе со мной. Ком в горле не давал мне нормально дышать. Я хотел, чтобы отец пошёл со мной в этот страшный тёмный город, где бродят лишь одни тёмные существа, наполненные всеми смертными грехами. Эти существа погубили мою мать. Я не хотел быть одним в этом кошмаре. Не хотел сгинуть в темноте. Я хочу найти свет. Хочу обрести надежду, которую так нещадно с младенчества забрала у меня тьма. Из-за неё я ничего не мог видеть. Словно слепой котёнок, брошенный своими котами-родителями. Только мои родители меня любят, я за ними как за горой и могу на них положиться.
В последние минуты своей жизни отец отдавал мне тепло. Его хватка становилась все слабее, дыхание замедлялось, а сердце стучало все реже. Это длилось до того момента, как только я почувствовал один лишь холод. Все тепло, все то родное и близкое, что содержалось в моем отце, покинуло его тело и перешло ко мне. Спасибо вам, мама и папа. Я никогда вас не забуду. Вы защищали меня до конца от этой тьмы. От её страшных объятий. Проблема лишь в том, что тьма сидит во мне. И кроме неё я больше ничего не вижу. Хватит ли у меня духу, чтобы я смог её побороть? Хватит ли у меня веры в то, что я когда-нибудь смогу увидеть свет?
***
Прошли секунды, минуты, часы в полной темноте, в тишине и ужасе. Я долго собирался открыть дверь и выползти наружу, в этот тёмный мир, полный загадок и неизвестностей. В мир, где можно увидеть свет. Ведь за каждой тьмой скрывается именно он. Приятный, играющий твоими эмоциями, принося радость. Именно этих эмоций мне и не хватало. Поэтому я распахнул тёмный силуэт двери, состоящей из угольной, тёплой золы и вошёл в подъезд. Он все такой же тёмный, как и мой дом. Ни одним намёком на другие оттенки здесь не пахло. Пахло здесь лишь грустью, тоской и засохшей кровью, мерзкий аромат которой выходил из моего тёмного жилища.
Я полз на четвереньках, прислушиваясь ко всевозможным звукам и принюхиваясь ко всевозможным запахам. Подъездная сырость ударила в нос, в ушах стоял гул. С каждой ступенькой вниз я все больше сомневался, много раз останавливался, чтобы перевести дыхание. Мне нужен был противогаз с тысячью фильтров в запасе, чтобы нормально проползти к выходу, выйдя из сырости и гула подъезда. И даже при таком раскладе все эти фильтры кончились бы спустя минуту, ведь я буду вдыхать весь воздух без остатка. Я не оставлю ни единой крошки свежего кислорода, поступающего в мои лёгкие, заполненные темнотой и скорбью о потере родителей.
Я встал на ноги, держась за перила. Моё тело меня не слушалось: руки дрожали и крепко вцеплялись за перила, ноги подкашивались и норовили все время упасть, голова болела и туго соображала, все мои внутренние