плеснула водой в лицо. Мало того что простуда донимала, так еще и видок обсосанной кошки. Еще плеснула водой, и вздрогнула от резкого удара в двери.
– Врачиха, хорош выпендриваться. Я же сказал, что не специально.
Я вздохнула, схватила полотенце, и вытерев лицо, распахнула двери. Гриша снова собирался постучать и едва не заехал мне в нос. Я же говорю, все нормально.
– Я не обижаюсь. Кормить будешь?
– Сейчас суп разогрею. Макс с утра сварил.
Гриша осмотрел меня и отступил, давая мне возможность выйти из ванной.
Мне хотелось только пальцем у виска покрутить, но я сдержалась. Уселась за стол в ожидании своего позднего завтрака, и обратила внимание, что на кухне Макса нет.
– А где твой раб?
Гриша, поставив кастрюлю на печь, бросил на меня недовольный взгляд.
– Максим мой брат.
– А так и не скажешь. Вечно на побегушках у тебя.
– Он мне помогает. Помимо родства, я его начальник.
– Такая себе перспектива. А чем ты занимаешься?
– Тебя это не касается.
– Ладно. Не особо‐то интересно было. Кстати, у тебя снова рана кровоточит, это может плохо кончиться для тебя.
– Что предлагаешь?
– Отлеживаться.
– Я не могу лежать. У меня болезная в доме. Да и печь топить надо.
– Я как‐то, и сама справлюсь со своей простудой. А вот тебе нужен покой.
– Я подумаю, ― буркнул Гриша, и поставил передо мной ароматный суп.
Ммм, так это солянка.
– И все же, где Макс?
– В город отправил его. Пусть там работает.
– А, то есть мы тут вдвоем будем? Спасибо, ― поблагодарила за суп, и взяла в руки ложку.
– А тебе что, хотелось, чтобы втроем?
– Ты о чем?
– Ни о чем. Ешь давай. Потом посмотришь мою рану. Температуры нет?
Я пожала плечами.
– А у тебя?
– Потрогай лоб, ― предложил он, присев с другой стороны стола.
Я протянула руку и коснулась его лба, отметив, что тот холодный.
– Нормальный.
– Значит в баню можно идти.
– Тебе бы сейчас обойтись…
– Ой, врачиха, не нуди.
– Хватит меня так называть. Я же не обращаюсь к тебе, называя грубияном.
– А я что, по‐твоему, грубиян?
Я закатила глаза и вздохнув, принялась есть суп. Интересно, а Гриша действительно считает, что он не грубиян? Очень странно.
После обеда мне пришлось перевязывать рану Грише, а потом самой пить жаропонижающее. Да, температура таки поднялась. Но это и не удивительно после такого прохладного утреннего душа. Это я про снег в лицо.
– Пойду ужин готовить, все равно заняться нечем.
– Опять будешь бежать ко мне за перевязкой?
– Приготовить плов не составит труда. А ты лежи, пусть температура спадет. Лучше всего пропотей.
– Точно врач. Ладно, разбудишь к ужину, ― я грустно улыбнулась и прокашлявшись, отвернулась к теплой стеночке.
– Замерзнешь, свистнешь, я дров подкину.
– Хорошо.
Гриша