сено обегают и называют осенцом. Можно судить, какое громадное пространство покосов затопляется Обью, и жители волей-неволей косят елани или травянистые возвышенности в особенности для своего обихода и для весенней пахоты, потому что нагорное сено считается несравненно лучше обского.
Что касается почвы, то, сравнивая Алтай с Забайкальем, приходится сказать, что как тут, так и там почва настолько жирна и богата, что хлебопашцы не употребляют никакого удобрения. Но все-таки на Алтае никогда не бывает на новых землях тех баснословных урожаев, как это случается в Нерчинском крае, особенно на так называемых кислых залогах, т. е. тех вновь поднятых землях, которые перележали год и по перепашке засеяны только на следующую весну. В Забайкалье не редкость, если десятина кислого залога даст хозяину более трехсот пудов зерна, особенно пшеницы и ячменя, т. е. уродится сам двадцать пятый.
В 1860-х годах протоиерей Боголюбский посылал на Лондонскую всемирную выставку как зерно, так и целые снопы нерчин-ской пшеницы, за что и получил призовую медаль.
Что же касается воды, то на Алтае ее несравненно больше, и стоит только посмотреть на карту, чтоб видеть эту наглядную разницу. По всему Забайкалью проходят только пять более или менее значительных рек – это Селенга, Ингода, Онон, Аргунь и Шилка; тогда как на Алтае помимо громадной Оби и верхней части Иртыша протекают Томь, Чумыш, Алей, Уба, Ульба, Чарыш, Кондома, Бухтарма и др. Эти реки наполовину судоходны весною, а некоторые и летом, а их притоки больше и многоводнее мелких речушек Даурии. На Алтае повсюду колодцы, а в Забайкалье их нет вовсе; там вечная мерзлота, которая воды не даст, находясь иногда только на несколько четвертей под оттаивающей летом почвой, непроницаемой мерзлой постелью задерживает на себе все атмосферные хляби и служит той сырой подпочвой, которая дает влагу всему произрастающему на земле. В этом случае она едва ли не лучше глубоко проницаемой почвы Западной Сибири.
Изъездив почти весь Нерчинский округ как партионный офицер, я встретил природный талик только в самой южной части края на р. Бальдже, где по пробивке мерзлоты на 16 четвертей в глубину почвы появилась вода и талая подпочва. Но на Урюмских золотых приисках – это почти на 500 верст далее к северо-востоку от Шилкинского завода – был пробит шурф более чем на 86 четвертей в мерзлую почву и таликов не встречено. Между тем изменяющийся золотоносный пласт, так называемый супесок (песчанистая глина), все-таки продолжался с признаками россыпного мелкого золота.
Известно, что неподалеку от Якутска некто Шергин хотел пробить мерзлоту, дойти до таликов и, получив воду, сделать колодезь, но при всем его желании, энергии и большой затрате денег ему это не удалось, потому что он пробил шахту на 384 фута от поверхности и все-таки вечной мерзлоты не прошел. Конечно, его работа впоследствии имела уже специальную цель и получила научный характер, почему она попала в мемуары известного Мид-дендорфа и этот колодезь назвался уже Шергинской шахтой. Крепко