Правдивая история жизни Герберта Аврилакского – ученого, чернокнижника и чародея
стали превращаться в прямые обвинения в связях с дьяволом. Легенды обрастали различными подробностями в зависимости от фантазии и пристрастий авторов. Герберту стали приписывать то, чего он никогда не делал и даже не мог делать. Его политические дела отошли на второй план, поэтому даже немецкие поэты, выступавшие в пользу императора, например, Вальтер фон Фогельвейде, стали обвинять папу Сильвестра в антиимперской политике, что было явной неправдой. Но за давностью лет забылись как заслуги, так и действительные проступки главного героя. Поэтому есть настоятельная необходимость разобраться в том, что же представлял собой этот человек на самом деле.
Часть 1. Сцена
Эпоха лжи и страха
Большая часть жизни Герберта Аврилакского пришлась на вторую половину X века. Как только не называли то странное и непростое время: «темными веками», «эпохой лжи и обмана», «веком свинца и железа». Еще не завершились нашествия варваров, атаковавших остатки державы Карла Великого и ее соседей. С юга ее не переставали атаковать мусульмане сарацины, с севера язычники скандинавы, а с востока свирепые кочевники мадьяры, которых хронисты нередко сравнивали с гуннами и по принятому обычаю именовали бичом Божьим. Если все это объединить, то эпоху, когда жил Герберт, было бы уместно назвать «эпохой лжи и страха».
Страх людей того времени питался из разных источников. С VI века на разные страны и регионы Европы накатывались волны эпидемии чумы: чума эпохи императора Юстиниана имела продолжение и периодически атаковала Европу и другие регионы в более поздние эпохи. Одновременно не прекращалось движение народов: одни племена сменяли другие на просторах Евразии. Но и между христианами не было мира: шла ожесточенная борьба за города, замки, земли с крестьянами и за возможность определять политику в стране. Жестокость христианских баронов мало отличалась от того, что творили сарацины, мадьяры или норманны. Отряды феодалов разоряли вражеские владения, убивали крестьян или угоняли их в плен. Меч, топор, стрела или копье не щадили ни мужчин, ни женщин, ни детей. Договоры и клятвы для многих ничего не стоили – не для всех, но общей картины это не меняло. И тех, кто нарушал договоры, ничего не пугало, даже святые, к именам которых прибегали при произнесении клятв.
В Риме, столице католического мира, было нисколько не лучше. Претенденты на папский престол и сами понтифики не гнушались заключать соперников в тюрьму, морить их голодом, пытать, подвергать жестоким наказаниям и даже убивать. Разве представители светского общества