победил.
Похвастаться была великая охота.
Теперь его курятник – не его забота.
«Плющ и Орешник»
Родных, конечно же, не выбирают.
Но некоторые ни соседей,
ни родных не уважают.
В тени Орешника однажды Плющ родился.
За ветви у Орешника цепляясь,
Плющ вкруг него по всем ветвям обвился.
На грани горечи и слёз
Орешник грустно произнёс:
«Меня ты душишь. Ты же должен это понимать».
Сказал ему Плющ, усмехаясь:
«Такая, видимо, судьба твоя – меня держать».
На следующий год Орешник не расцвёл,
потом и вовсе начал засыхать.
Когда его засушенное тело ветра свалили,
то Плющ уже никто не мог держать.
Поскольку Плющ один не выживал,
то вскоре он засох, увял, пропал.
В своём дремучем эгоизме Плющ задушил
того, за счёт которого он в этом мире жил.
Иным и людям не мешало б вежливыми быть
с дающими возможность жить.
«Сорванцы и огурцы»
Не рой другому яму —
давно известно всем,
чтоб избежать к себе
таких же в точности проблем.
Мальчишки-сорванцы из озорства
(ведь не иначе),
срывали огурцы у дедушки
с соседней дачи.
Когда же за своими решила
бабушка послать,
то Сорванцы порядком удивились:
«Бабуля, огурцы как-будто испарились,
на грядке нечего нам взять».
Недоумению не было предела.
А вот, в чём, собственно всё было дело —
пока мальчишки огурцы чужие воровали,
их собственные, оставленные
без надзора, украли.
Понятна ситуация вполне —
как ты, так и к тебе.
«Гусыня и Лисица»
Как это не звучит банально.
Но, как обычно говорится,
глупа была Гусыня и
хитра, как водится, Лисица.
Гусыня жирная сидела на гнезде.
Сидят на гнездах птицы всегда везде.
Но мы того не видели, а эта
история пред нами развивалась.
Пока Гусыня грела яйца,
к ним через камыши Лисица продвигалась.
Казалось бы, поймать сейчас Гусыню – простое дело.
Однако же Лиса полакомиться яйцами хотела.
Гурманство рыжую плутовку обуяло,
и, подойдя поближе, Лиса Гусыне
прошептала:
«Подруга, ты меня не бойся,
за яйца ты не беспокойся.
Я тоже мать. И мне ль не знать,
как трудно яйца высиживать.
Тебе же крылья не размять,
над озером не полетать…»
«Да-да», – её Гусыня поддержала, —
«ведь без тепла нельзя мне яйца оставлять».
Плутовку ж было не остановить:
«Твои я яйца смогу хвостом своим укрыть.
Тепла