теперь только ей. Но не удавалось,… не удавалось привыкнуть, смириться. От присутствия этого некто Изабелла чувствовала только злость и раздражения. Эти ощущения были настолько сильными, можно сказать всепоглощающими, что она вовсе перестала чувствовать страх, напрочь прекратила бояться. Она шла уверенно, даже напористо и чернота в глазах, казалась, полностью поглотила ее зрачки. Теперь она полна, полна злом, ведь теперь оно поселилась в ней.
Как только Изабелла перешагнула порог, вцепилась опасным взглядом в мертвеца в гробу, который уже скорей всего напоминал древнюю мумию, чем ту хорошо сохранившуюся старушку, что представилась ее взору, как только она первый раз переступила этот проклятый порог. Кости прятала иссохшая, морщинистая кожа, в глазницах той совсем опустело, шикарные, черные волосы поседели и едва держались на лысой, сероватой черепушки. Казалось, стоит только дотронуться до тела, и оно рассыплется пеплом прямо в руках. Однако когда Изабелла яростно схватила мертвеца за горло, тот был еще крепким, но легким. Без труда вынув труп из гроба, Изабелла стала наносить мощные, уверенные удары той прямо на полу. Кости податливо прогибались под ее кулаками, воспроизводив соответствующие звуки ломающихся тончайших, трухлявых костей. Довольно быстро хрупкая мумия престарелой ведьмы превратилась в груду мельчайших кусочков в черном, готического стиля платье с белым воротничком. Вскоре ее насильственно оттащили за куртку назад, и едва устояв на ногах, Изабелла недоверчиво смотрела на свои окровавленные руки на уровне своего лица. В голове послышался звонкий, мужской смех, он же помог Белле прийти в себя и ужаснуться своим действиям. Холодный пот казалось, выступил со всего ее тела одновременно, стало холодно, мерзко от самой себя и до чертиков страшно.
– Это была не я, – еле слышно шепнула Изабелла, рассматривая свои побитые, трясшийся ладони.
Из – за спины показались уже знакомая женщина с серыми глазами и Виолетта, которая вероятно и прервала зверские избивания внучкой труппа своей родной и некогда любимой бабушки.
– Да, ты уже себе не принадлежишь, – с сочувствием в голосе подтвердила ее слова старушка. – Виола, – мягко обратилась она к ее татуированной подруги, словно они уже стали родными. – Нам лучше не оставлять ее одну.
Виолетта легонько приобняла Изабеллу и повела в сторону кухни.
– Надо обработать раны и выпить успокоительного чаю, – слегка взволнованно настаивала она, продолжая неторопливо провожать Изабеллу вовнутрь.
Белла почувствовала слабость и полное опустошения внутри. Она как – то кадрами примечала, как парочка женщин промывают ей раны на руках, как бинтуют, как ее сажают на один из стульев и как Виолетта ложечкой заливает чай в ее онемевший рот. На автоматизме проглатывая очередную порцию успокаивающего напитка, Изабелла каждую минуту уверяла себя, что это не сон, но она должна проснуться.