приближения автобуса к Каспию пейзаж преображался на глазах. Появилось несметное количество ериков и проток, порой образующих обширные водные пространства, сверкающие под осенним солнцем. Автобус, словно послушный зверь, бежал по берегу широкого речного рукава, по которому неспешно скользили небольшие суда. Берега были плотно окаймлены неприступными тростниковыми зарослями и пойменными ивняками, словно стражами, оберегающими водное царство. Все чаще встречались заболоченные луга, обширные тростниковые плантации, ставшие домом для множества водоплавающих птиц: стремительные стаи уток и гусей, величавые белоснежные лебеди. Нет-нет, да и мелькнет более редкая птица: пеликан, цапля, кваква, каравайка. Пеликаны, словно искусные архитекторы, из сухих стеблей возводят целые гнездовья – «пеликаньи плоты», где живут колониями, насчитывающими сотни птиц. Иногда можно было залюбоваться нежной бело-розовой грацией фламинго, особенно часто соседствующих с белыми лебедями, рек и озер становилось все больше, трава и деревья тянулись к небу, а низины расстилались изумрудными коврами, густо поросшими высокими камышами, достигавшими двухметровой высоты. И внезапно, словно по мановению волшебной палочки, в небе появилась стая стерхов – этих редких, прекрасных журавлей. Это означало, что мы въехали на территорию
Астраханского заповедника, внесенного в список Всемирного наследия ЮНЕСКО.
На этих берегах, овеянных ветрами времени, мой брат стоял на страже рыбных богатств. Издревле здесь селились здесь люди, взращенные щедростью реки и ее притоков. Рыбалка была не просто ремеслом, а самой сутью их бытия, нитью, связующей поколения. С измальства сыновья впитывали мудрость отцов, постигая тайны водной стихии. И сейчас в их сердцах живет неугасающая ностальгия, переплетаясь с легендами о несметных уловах и благоговейном отношении к природе. Старики помнят, как мерцали огоньки костров, озаряя лица, склоненные над плетением сетей и починкой лодок, в предвкушении нового рассвета. Река была не просто кормилицей, но и живым сердцем общины, где рождались знания, крепли узы родства.
Всего два-три десятилетия назад с берега открывался дивный вид: косяки рыб, словно серебристые облака, играли в глубине. Люди жили в согласии с рекой, чувствовали ее дыхание, умели отличать щедрые периоды от времен покоя. Но злая рука перемен коснулась этих мест. Изменение климата, индустриальный натиск, алчная жажда наживы – все это обернулось бедой для реки. Загрязнение вод, плотины, перегородившие путь, безудержный вылов – популяция рыб стала стремительно сокращаться. Древние методы рыбной ловли утратили свою силу, а молодежь все чаще покидает отчий край, манящая огнями городов. Рыбы стало меньше, но для коренных жителей, хранителей этих мест, были выделены квоты – жалкий компромисс между необходимостью спасти природу и дать им возможность прокормиться. Но даже эта мера не смогла вернуть былого изобилия. Многие рыбаки, словно вырванные из привычной среды, вынуждены искать новые пути,