с Вселенную. Василь протянул к Богдану руку и погладил его по голове. Короткое рыдание вырвалось из горла Богдана… Тут отозвалась Горпына. Она тоже погладила Богдана по спине и сказала:
– Да и мой Мыкола пропал без вести. – И заплакала, со стоном, рыдание вырвалось из груди. – Эх, проклятая война! Какая же мать родила Гитлера? Какая же она мать? Звереныша родила, не человека… За что наши-то дети пострадали? Кому мы плохое сделали? Земля им понадобилась…
Ей стало плохо, бедная женщина держалась за сердце, она согнулась от боли. Ганна с Василем усадили Горпыну на краешек тачки и пытались ее успокоить. Ганна достала бутылку с водой и протянула ее Горпыне. Женщина потеряла одного сына, Но ее горе было не меньшим по размеру, чем у Ганны, потерявшей четверых сыновей. Горпына проплакалась, вытерла слезы и сказала:
– Пойдемте, дети проголодались, видно. Надо скорее их покормить. И женщины ускорили шаг.
Родное село Богдана в целом осталось прежним. Если сказать точнее, географически осталось прежним. А домов половины не было. Кто вырыл землянку на пепелище старого дома, кто соединился со своими родственниками. Как-то помогали друг другу люди. Так и пережили всю войну. Ганне и Горпыне повезло – их дома уцелели.
Богдан во все глаза рассматривал Никольское. Село есть село… Народ повыскакивал из домов, женщины рыдали, каждая вспоминала свои потери. А Ганне все же повезло. Без ног, но ведь – живой! Так в сопровождении целой толпы женщины и дошли до дома. Занесли Богдана домой и посадили на лавку за стол. Горпыне даже не хотелось идти в одинокий дом, и она стала тут же помогать подруге накрыть на стол, чтобы накормить сыновей. Домашняя еда, да еще из рук родной мамочки – самая вкусная. А Ганна уже побежала подтопить баньку. Она и плакала, и радовалась, глаза ее не просыхали от слез. Надо было как-то приспособить быт к физическим проблемам Богдана. Намывшись в бане, парни надели чистое белье, побрились, подстригли друг другу буйную шевелюру. Потом Богдана с трудом подсадили на тачку, на чистую простынку и доставили домой. Посвежевшие после баньки, солдаты-победители, прошедшие ад войны, вели себя как ее подрастающие дети. Они смеялись… Даже Богдан на какое-то время забыл, что не пришел из бани своими ногами, а его доставили на кровать в тачке.
На ночь Ганна напоила парней парным молочком. Василь попросил разрешения спать в той же комнате, где и Богдан. Чтобы не беспокоить мать. Если Богдану что понадобится, то он поможет, а Ганна тоже должна отдохнуть и выспаться. Ганна то плакала, то смеялась. И все потихоньку. Богдан не должен быть в сомнениях, что напрасно он вернулся домой, такой беспомощный, и матери он обуза. Никакая не обуза! И появлялась огромная радость, что хоть один из сыновей будет с ней. Она не расспрашивала сына, как же случилось, что он потерял ноги. Да и важно ли это сейчас, когда надо помочь сыну встать на ноги, чем-то заниматься. И пришла в голову первая благодарность Василю, что он оказался рядом с Богданом, они подружились. А Ганне-то какая помощь от Василя. Все