убрал прицел в специальный чехол на ремне. Теперь его винтовка выглядела вполне невинно, как невеста перед дверями загса. Самое главное, чтобы солдаты не заметили его выстрела. Беспалый ничего ему не объяснил, даже не сказал, кто является жертвой, лишь показал фотографию обреченного.
Но Голубок и сам был не лыком шит – понимал, что начальнику колонии свершившееся нужно будет представить таким образом, будто бы заключенный погиб от шальной пули, а вовсе не от выстрела профессионального стрелка.
Упаковав прицел, Голубок высунулся из своего укрытия и осмотрелся. Над лагерем висела тяжелая ночная мгла. Раздавались отчаянные крики. Лучи прожекторов на сторожевых вышках безжалостно вспарывали плотную тьму, неустанно рыская по зоне. Выхваченные из темноты слепящими лезвиями люди в робах, опасаясь, что солдаты откроют по ним огонь, немедленно бросались врассыпную, прятались в баррикадах за грудами строительного мусора.
Но там, где каких-то несколько мгновений назад маячила фигура застреленного, было подозрительно тихо. Точно никто не услышал одиночного выстрела, не заметил потери своего предводителя. Голубок внимательно всматривался в темноту. Только через минуту он увидел, что первая цепь вызванных из райцентра омоновцев сумела подобраться почти к самой баррикаде и уже собралась с духом, чтобы в следующую секунду перемахнуть через нее, рассекая взбунтовавшуюся колонию протяжным победным криком. Но неожиданно со всех сторон в солдат полетели камни, обломки железа, прутья. И несколько десятков «быков» с устрашающими криками, как это делают камикадзе в последние мгновения жизни, бросились на солдат и потеснили их назад, за территорию зоны. Спецназовцы, не выдержав такого яростного, отчаянного напора, отступали, прикрываясь щитами, защищаясь изо всех сил.
А сил было явно недостаточно, чтобы усмирить несколько тысяч мятежников. Тем более что в руках зэков находилось с десяток единиц огнестрельного оружия. Баталия грозила затянуться надолго. Голубок вспомнил известный случай, когда заключенные держали в своей власти сибирскую колонию почти два месяца. В духе воровских традиций обитатели той колонии в течение считаных дней расправились со всеми ссученными и установили суровую диктатуру блатных. С заключенными удалось справиться, только когда снайперы одного за другим убрали четверых основных зачинщиков бунта, и тогда к лагерю военные подвезли несколько минометов и, не ведая жалости, открыли по зэкам смертоносный огонь.
Так и сейчас начальнику колонии придется вызывать подкрепление внутренних войск из краевого центра: бунт заключенных уже перевалил ту фазу, когда можно было воздействовать на восставших угрозами, теперь ими управляли ярость, животный азарт, жажда крови и призрачная надежда на свободу. А вот ради последнего они перешагнут через все, и остановить их сумеет только слепая, неумолимая сила из железа и огня.
Да, без смертоносной техники Беспалому теперь ни за что не обойтись. Бэтээры со спаренными пулеметами