разлука вернула мне свободу, и я последовала уже за другим мужчиной в Иллинойский университет в Урбана-Шампейн. В Западном университете я изучала право, возможно, подсознательно стремясь исправить все изъяны своей жизни с помощью юридической системы (я все еще думала, что нарушенную справедливость можно восстановить, как это неизменно происходило в фильмах Фрэнка Капры). Курс юриспруденции в Урбана-Шампейн был гораздо труднее, чем в Западном университете, и бесконечное чтение меня просто убивало. После нескольких неудачных попыток обратиться за помощью, мне в конце концов удалось попасть на прием к нужному специалисту.
Проведя все необходимые тесты, доктор Маглионе объяснил, что я страдаю дислексией, которая и является причиной моих затруднений во время чтения. В свои девятнадцать лет я слышала этот термин впервые. Он сказал, что я весьма умна (я успешно прошла тесты на определение уровня интеллекта), но дислексия всегда будет мне мешать. Он предположил, что мне удастся добиться успеха на творческом поприще. К примеру, я могла бы стать дизайнером. Для улучшения навыков письма мне стоило обратиться к одной из новейших компьютерных программ. Доктор Маглионе также объяснил, что чтение будет всегда вызывать у меня затруднения. На это указывали мои списки покупок (свикла, брокали и т. д.). Тем не менее со временем я стала писать несколько грамотнее. В этом я недалеко ушла от Аттикуса, который освоил команду «Лежать!» только в возрасте девяти лет. Старую собаку можно обучить новым трюкам. Она не будет выполнять их идеально, но это все равно обогатит собачью жизнь.
Смешнее всего было то, что, как оказалось, доктор Маглионе учился в университете вместе с моим отцом.
– Вы как две капли воды похожи на свою мать, – заявил он мне, как только я переступила порог его кабинета.
Я подозреваю, что, получив результаты теста, доктор и не думал звонить отцам тестируемых студентов и упрекать их в том, что, будучи специалистами в области образования, они столько лет оставляли своих детей без необходимой помощи. Пытаясь оправдать отца, мама объяснила мне, что папу очень волновало, как его начальство отнесется к тому, что дочь старшего инспектора сочтут «отсталой». Чтобы не испортить картину, родители решили никому не говорить о моих затруднениях. Я была дислексиком, а они надеялись, что я это «перерасту».
Сразу после тестирования я уехала в Нью-Йорк, где со временем стала художником и специалистом по фотомонтажу. Я организовала пару показов, и людям мои работы, похоже, понравились. Но у меня не хватало уверенности в себе, чтобы атаковать выставочные галереи. Тем не менее по счастливой случайности мне удалось устроиться на должность фотографа, освещающего государственную политику. Это дало мне стабильность, источник постоянного дохода, счет на представительские расходы и возможность подвергнуться ухаживаниям со стороны Хантера С. Томпсона[6], с которым я познакомилась на Национальном съезде демократической партии. Моему бойфренду даже удалось в качестве примирительного жеста заполучить у Томпсона