тебя об этом, но предупреждаю заранее, что дело тут идет не о драхмах, а о целых аттических талантах.
– Это, разумеется, само собою, и я предлагаю тебе пять талантов, то есть сумму, за которую в некоторых кварталах города можно купить прекрасный, просторный дом.
На сей раз кровь снова прилила к лицу Керавна.
В течение нескольких минут он не мог выговорить ни слова: сердце его сильно стучало, но наконец он овладел собою настолько, что твердо решился, по крайней мере на этот раз, не выпускать счастья из рук, то есть не продешевить, и возразил:
– Пяти талантов мало; предлагай больше.
– Ну, скажем, шесть.
– Если ты дашь вдвое, то мы поладим.
– Больше десяти талантов я не могу дать. За эту сумму можно построить неплохой дворец.
– Я останусь при двенадцати.
– Так пусть будет по-твоему, но уже ни одного сестерция больше.
– Мне тяжело расстаться с этим благородным произведением искусства, – вздохнул Керавн, – но я уступаю твоему желанию и отдаю тебе своего Апеллеса.
– Дело идет не об этой картине, которая недорого стоит и которой ты можешь любоваться и впредь, – возразил купец. – Я в этой комнате облюбовал другое произведение искусства, которое тебе до сих пор казалось не стоящим внимания. Я открыл его, а один из моих богатых покупщиков ищет именно такую картину.
– Не знаю, о чем ты говоришь.
– Ведь все убранство этой комнаты принадлежит тебе?
– А то кому же?
– И значит, ты имеешь право свободно распоряжаться всем?
– Разумеется.
– Хорошо. Двенадцать аттических талантов, которые я предложил тебе, относятся к картине, находящейся у нас под ногами.
– К мозаике? Вот к этой? Она принадлежит дворцу.
– Она принадлежит твоей квартире, а этой последней, как я слышал от тебя самого, владели твои предки более ста лет. Я знаю закон. Он говорит, что все, находившееся в течение ста лет в бесспорном обладании одной семьи, принадлежит ей в качестве собственности.
– Эта мозаика принадлежит дворцу!
– Я утверждаю противное. Она составная часть твоего родового жилища, и ты свободно можешь располагать ею.
– Она принадлежит дворцу!
– Нет, и еще раз нет. Владелец ее – ты! Завтра рано утром ты получишь двенадцать аттических талантов золотом, а позднее я с помощью сына выну картину, уложу ее и в сумерки отправлю отсюда. Позаботься о ковре, которым мы временно можем покрыть пустое место. Сохранение этого дела в тайне для меня, конечно, так же важно, как для тебя самого, и даже гораздо важнее.
– Мозаика принадлежит дворцу! – закричал смотритель на этот раз громким голосом. – Слышишь ли ты? Она принадлежит дворцу, и я переломаю ребра тому, кто к ней прикоснется!
С этими словами Керавн встал. Он пыхтел, его щеки и лоб стали вишневыми, и кулаки, поднятые на купца, дрожали. Габиний в страхе попятился назад и спросил:
– Так ты не желаешь моих двенадцати талантов?
– Я желаю…