обоснований.
Автор приводит интересный пример из нашей «недавней» истории. Как известно, Временное Правительство России вернуло смертную казнь. Одним из лозунгов большевиков был:
«Долой смертную казнь, восстановленную Керенским!»
А, 20 декабря 1917 года большевики создали ВЧК. Более эффективной карательной организации человечество не знало.
«Multum sibi adicit virtus lacessita» («Добродетель возрастает, если ее подвергают испытаниям»). Это сказал Монтень, рассуждая о Сократе и его казне. И, дальше: «Душа Сократа, самая совершенная из всех мне известных, должна быть отнесена не к самым образцовым, ибо я не могу представить себе в нем борьбы с каким бы то ни было порочным стремлением». Восхищаясь Сократом, Монтень, этот ярый противник убийства животных и птиц, убежденный вегетарианец, тем не менее, считал смертную казнь «актом добродетели общества по отношению к преступнику». «…В смерти Сократа есть нечто невыразимо прекрасное», – восклицал этот титан этики. Здесь же он привел слова Аристиппа, известного философа, ученика Сократа, основателя киренской школы философов, родоначальника гедонизма, присутствовавшего при казни Сократа: «Да ниспошлют боги и мне такую смерть!» Монтень как бы сравнивает две смерти: казнь Сократа и публичное самоубийство Катона Младшего (Утического), известного республиканца, в знак протеста против диктатуры Цезаря. С современной точки зрения, поступок Катона, если подумать о его социально-психологических последствиях, это поступок морального террориста – камикадзе. Вот как тонко говорит об этом Монтень:
«Есть немало случаев, когда люди на деле превзошли требования, предъявляемые их учением. Доказательством этого может служить пример Катона Младшего. Когда я представляю себе, как он умирал, вырывая из тела свои внутренности, я не могу допустить, что душа его в этот момент была лишь полностью свободна от страха и смятения, не могу поверить, чтобы, совершая этот поступок, он только выполнял правила, предписываемые ему стоическим учением, иначе говоря, что душа его оставалась спокойной, невозмутимой и бесстрастной. Мне кажется, что в добродетели этого человека было слишком много пламенной силы, чтобы он мог удовольствоваться этим; я нисколько не сомневаюсь, что он испытывал радость и наслаждение, совершая свой благородный подвиг, и что он был им более удовлетворен, чем каким бы то ни было другим поступком в своей жизни. Sic abit e vita ut causam moriendi nactum se esse gauderet («Он ушел из жизни, радуясь, что нашел случай покончить с собой». Цицерон) каким бы то ни было другим поступком в своей жизни.
Демонстративному самоубийству даже ради высокой цели, Монтень явно предпочитает смертную казнь. Монтень подчеркивает, что сам Катон «с полным основанием рекомендовал своему сыну и окружавшим его сенаторам выйти из положения иначе» (там же).