напиваться на пирах. Жадный до телесных наслаждений он не оставался надолго ни с одной женщиной. За ним струился шлейф из разбитых дамских сердец и мужских могил.
– Ной, тебе давно пора жениться, племянник, – увещевал Цимисхия Никифор. – Настоящая женщина вдвое уменьшает печаль. И вдвое увеличивает радость. – Никифору казалось, что он рассказывает о поэзии глухому.
– Наоборот! Если тебя интересует мое мнение, я скажу тебе, что женщины увеличивают горе в два раза и разбивают радость пополам. Да и зачем покупать овцу, если тебе нужна от нее только шерсть? – Парировал несносный Ван.
Прожженный ловелас, Цимисхий сразу же выделил в толпе новые, незнакомые лица. Женщины из провинции показались ему легкой добычей. Видя, что наследник Роман не отходит от девицы Анастасии, Цимисхий решил быстрым напором, сорвать победу над другой провинциалкой, ее матерью, которая, впрочем, выглядела ненамного старше своей дочери. – Ба, так это и есть госпожа Цира, о которой мне столько рассказывал Никифор? – Ван устремился в атаку. – Позволь представиться, Иоанн Куркуас. Говорят, что ты чудно играешь на сцене? Твоя красота достойна поклонения царей. А твой муж, кажется, трактирщик? Неужели ты целыми днями помогаешь ему по кухне. Но вот, наконец, ты вырвалась на волю. Такой цветок нельзя держать в трактире. Я тебе покажу, как развлекаются в столице. Мы с тобой посетим ювелирные ряды. Какие украшения ты предпочитаешь? Сапфиры или жемчуг? Нет, я думаю изумруды. Они такие же зеленые как твои глаза…
И так болтая без умолку, не давая ошеломленной собеседнице вставить слово, Ван мимоходом обхватив Циру за талию, непринужденно повел ее в затемненный угол парка.
– Роман, кто этот господин? И куда он повел Циру? – Настя заметила, как Цимисхий бесцеремонно повел куда-то ее мать.
– Не беспокойся, Анастасе. Это Ван Цимисхий, родственник Никифора. Ничего плохого он твоей матери не сделает. Да и она достаточно взрослая женщина, что бы постоять за себя.
– У него неприятный взгляд. Наглый и бесцеремонный, – вынесла вердикт Настя.
Заведя Циру в уединенную беседку, Цимисхий, не переставая говорить, перешел от слов к делу и начал задирать юбки. Внезапно речь его прервалась, глаза остекленели. Он застыл не в силах пошевелиться. Это Цира быстро надавила Цимисхию на известные ей точки на его теле. Потом Цира склонилась над обездвиженным Цимисхием и, глядя ему в глаза, тихо и внятно заговорила:
– Ван, я давно не юная дева, а ты не дикий Мусафарид. Но поскольку в твоих жилах течет кровь куриалов, ты поймешь меня быстрее. Там где я выросла, многие девочки хайков и сейчас учатся при храмах Анахит и Сандарапет[255]. Получая и передавая древние ведические знания. Вспомни и ты Великую Мать Зимы и Вечного Сна. Она не только дает жизнь, но и отнимает. И отправляет души в преисподнюю, в царство Змея Ажи-Дахаки. А теперь слушай меня и внимай! Я, дочь Великой матери, предрекаю тебе: отправляйся с Никифором в Анатолик. Там тебя ждет военная