ему захватить Беневенто? К тому же ты забыл про флот Ифрикии! Кто остановит африканцев?
– Умница! – Похвалил супругу Константин. – Ты напомнила мне о самых главных деталях предстоящей компании. И в этом мы положимся на наших друзей и союзников.
Надо будет, после взятия Неаполя, отправить князя Гизульфа послом в Беневето. Захват портового города будет весомым аргументом в его руках. На этом этапе, я думаю, можно так же привлечь грамотных епископов и миссионеров из ведомства патриарха Феофилакта. Думаю, Ландульф с Пандульфом предпочтут отречься от агарянской ереси без вмешательства военной силы извне. Вернув мятежников в лоно Церкви Христа, Гизульф тем самым выбьет опору из-под ног так называемого Папы Римского. И у того не будет больше повода вести войска в Беневенто.
И наконец! Василий, пошли посольство в Геную, к Беренгару. В отсутствие Оттона в нем надо поддерживать стремление к утраченной короне Северной Италии. Он заставит герцога Октавиана Тусколо занервничать и больше беспокоиться о сохранении своих западных владений, чем о приобретении новых на востоке.
А что же касается пиратов Магриба, то для решения этой проблемы мне надо будет встретиться с послом халифа Кордовы и через него убедить Абдеррахмана блокировать порты Ифрикии. Халиф стал подлинным хозяином на Иберийском полуострове[311], рассуждал Константин. – Он смог объединить под своей властью не только агарянские эмираты, включая Толедо[312], но даже Каролингов из Леона[313] и Наварры[314]. Ему уже принадлежит Сеута[315] на северном побережье Африки. Мне кажется, он будет рад в союзе с Византией лишний раз поквитаться с берберскими пиратами и отвоевать у Фатимидов часть Магриба. Вот это будет реальная помощь флоту Гонгилы.
– Слушаюсь, мой государь. – Василий согнулся в почтительном поклоне. – Разреши мне покинуть тебя, чтобы как можно скорее начать выполнять твои распоряжения.
В тот же день, после трапезы, басилевс уединился с патриархом Феофилактом.
Только вот разговор получался не очень веселым. Вероятно из-за черной меланхолии накатившей вдруг на всесильного басилевса. Ему опять нездоровилось. Константин любил вкусно поесть, но его чрево перестало переваривать[316] обильную пищу. Поэтому он вынужден был поститься. – Перестань хмуриться, – утешал его Феофилакт. – «И это пройдет», как говаривал царь Соломон. Пост еще никому не вредил. Лучше расскажи, отчего плодятся сектанства? И распространяется эта зараза в экзархатах, католикосатах и прочих епископатах, оторванных от Вселенской Церкви Константинополя.
– В религии, как и в организме человека, непременно должно поддерживаться равновесие. А в христианстве – его центральная, официально принятая версия от Константина Великого. И для этого следует рассылать монахов миссионеров, чтобы они проповедовали истину и опровергали ереси, – неохотно ответил базилевс.
– Как ты думаешь, Константин, почему мы никак не можем