Чингиз Абдуллаев

Заговор в начале эры


Скачать книгу

телу. Забыты были римская честь, гордость, мужество. Остались только подонки и себялюбцы, убивающие несчастную женщину из-за стадного чувства трусости и подлости. Словно крик Катилины обнажил все то мерзкое, что есть в человеке и что каждый из нас старается подавлять в себе всю жизнь.

      Почему-то мерзости, совершаемые в толпе или группе людей, кажутся менее мерзкими и подлыми, словно оправдывают того или иного конкретного человека. Сливаясь с толпой в единое целое, этот человек восторгается своей общностью с представителями данного рода и вида, не вникая в смысл происходящего. И даже когда представители его вида убивают других представителей этого вида, он счастлив и горд своей принадлежностью к этому стаду, словно в будущем это может оправдать его.

      Может быть, вся история человечества – это борьба человека за выход из этой толпы, за осознание своего «я», целостности своего мироощущения, ценности своих поступков, за осмысление своего подлинного положения в этом беспокойном мире.

      Ибо только осмыслив, кто он и какой он, человек может победить, выйти из стада, противостоять ему и в конечном итоге стать повелителем своих поступков, полностью сознавая их и отвечая за них.

      После того как Лентул полоснул, наконец, несчастную по горлу, несколько мгновений все наблюдали, как дергаются конечности несчастной. Лужа крови растекалась по темному полу атрия. Некоторые римляне тяжело дышали, на других было страшно смотреть, третьи представляли собой жалкое зрелище. Почти все были забрызганы кровью убитой.

      Только Вибий не принимал участия в этом постыдном зрелище, не сводя глаз с Семпронии. Женщина, почувствовав, что на нее смотрят, обернулась и вздрогнула, увидев в темноте горящие глаза Вибия. Очевидно, привыкшая к подобным взглядам, она хладнокровно пожала плечами и отвернулась.

      Дождевой сток начал быстро заполняться еще дымящейся кровью. Жрец, снова возникший из давящей темноты атрия, подошел к убитой, наклонился, обмакнул руку в эту быстро застывающую жидкость и, повернувшись к жертвеннику, громко сказал:

      – Тебе, великий Дионис, мы посвящаем эту жертву. Прими ее и помоги нам в нашем испытании.

      Римляне наклонили головы, даже не понимая, насколько кощунственными выглядят их молитвы после подобного злодеяния.

      – Вот так, – удовлетворенно сказал Катилина, от внимания которого не укрылась ни одна подробность этого страшного убийства. – Лентул, распорядись, чтобы нам дали новую одежду и принесли помыться.

      Патриций кивнул головой, приглашая всех идти за ним. Уже в коридоре он остановил Новия:

      – Ты, оказывается, можешь быть мужчиной.

      Римлянин покраснел и быстро зашагал вслед за остальными. Последними из триклиния выходили Катилина и Семпрония. Внезапно мимо них в атрий вошел Цепарий.

      – Я забыл там свой перстень, – громко сказал он.

      Недоверчивый Катилина обернулся, чтобы посмотреть. При слабом свете светильника он все же рассмотрел, как Цепарий наклонился к телу женщины и быстро отсек большой палец левой