осторожно спросила сидящую у окна дочь:
– Ну и как тебе горы?
– Какие горы?
С точки зрения последней и разговор-то вести было не о чем.
Тем не менее дорога, ведущая на пляж, горы, его окружающие, каменистые мысы, разрезающие морскую гладь, курортницу странно волновали, вызывали в ней чувство восхищения, манили. Поверхность их казалась плюшевой. Кустарник, покрывающий их местами, напоминал свалявшиеся места на вышивке гладью. И вот что интересно: раз от разу горы словно увеличивались в размерах, становясь всё величественнее и загадочнее. Их хотелось фотографировать (что она и делала многократно), от них трудно было оторвать взгляд, если только не обратив его к морю. Даже «домашние» (видимые с балкона) горы и те включились в процесс превращения из тренажёров в гордые вершины, хотя и компактных по отношению к местному ландшафту размеров.
И впрямь выходило, что лучше гор могут быть только горы.
Истерика первых дней пребывания на вилле близилась к завершению. Стало ясно, что надвигается голод.
Завтрак разнообразием не отличался. Это была монастырская трапеза, подаваемая в потрескавшейся и плохо вымытой посуде. Дочь брезгливо водила ложкой по тарелке, кривила мордашку и укоризненно посматривала на мать:
– Я не могу это есть.
– Не ешь.
Героиня наша культа еды не признавала, но от этого сытость по телу не разливалась. Зато из него исчезали жировые отложения. Вместе с жизненными силами. «Надо что-то делать!» – решила она и подалась к старожилам за советом. Те смотрели на вещи проще и рекомендации давали охотно: «Надо ехать в Судак на рынок. В городе заодно и пообедаете». Так мать обрела под ногами твёрдую почву, дочь – необходимый объём витаминов, а холодильник – плотно утрамбованное содержимое.
В очередной раз они отправлялись в Судак обедать, потому что бестолковая девочка наприглашала подруг, и те смели трёхдневный запас фруктов и сыра. И конечно же, дочь манили очки для плавания (были обещаны в момент утраты бдительности), а мать – тарелка супа.
Да уж, не европейская девочке досталась мамаша: сердце просто сжималось при мысли о чипсах. Ещё больше оно сжималось при мысли об испорченном детском желудке, который уже давно перестал соответствовать обещанным рекламой размерам – «меньше напёрстка». Если же судить по количеству просьб, произносимых в минуту, то размеры этого «напёрстка» впечатлят любого не обременённого детками индивида. Туда с легкостью помещался следующий набор: чупа-чупс, пахлава, мороженое, котлета, кукуруза, йогурт, стакан ежевики, слойка с сыром, пампушка, персик, виноград, дыня, лимонад с впечатляющим названием «Живчик» – в любом объёме. В общем, всего не перечислишь.
Если девочка спрашивала: «Можно?», то мать отвечала: «Нельзя». Когда аргументов не хватало, материнский взор утрачивал нежность, а изо рта вырывался металлический клёкот. Наверное, нос матери удлинялся, превращался в подобие клюва, а сама она из курицы – в орлицу. Девочка эту метаморфозу ощущала