«Филадэлфии», как настоящий американец). Дядю Сашу помнишь?
Ну кто, скажите мне, помнит всех своих дядь, теть, племянников, особенно если объявляются они не на каждый праздник? Дядю Сашу я не помнила вообще. Ни как он выглядит, ни чем занимается. Даже не помнила, чтобы родители о нем говорили.
– Помню, – буркнула я без энтузиазма, чтобы он понял – вру, не хочу расстраивать.
– Ну и ладушки! – обрадовался голос. – Позови папу!
Я позвала. Папа удивился, но трубку взял. Судя по его виду, не очень-то он жаловал этого дядю Сашу и величал его отстраненно – Александр:
– Александр, привет! Нормально Александр, нормально. Что? Да нет, был «жигуленок», Наташка разбила в прошлом году. Да ладно! Шутишь?! За какие заслуги? А, тебе самому без надобности...
Я слушала вполуха – мыла посуду и ничего не понимала. Что за дядя Саша, из какой Филадэ-элфии? Судя по разговору, он приготовил что-то для папы. Папа бросил трубку и упорхнул, ничего не объяснив.
А через час под окнами загудел длинный, как вагон, белый «Линкольн». Я прилипла носом к стеклу. В «Линкольне» сидели родители и махали мне.
Глава VI
Как мы сели не в свои сани
– Это мой двоюродный брательник, эмигрант, – объяснял папа, когда мы все вместе колесили по вечерней Москве, обкатывая новую машину. – За десять лет он мне прислал открытку по электронной почте, потому что бумажная денег стоит. Я думал, совсем американцем стал. А он, оказывается, вернулся, работал тут под боком в представительстве американской фирмы.
– Эмигрант? – переспросила я.
– Ну! Он в начале девяностых уехал в Америку. Мы с матерью – бабушкой твоей, отговаривали, мол, кому ты там нужен, Саня, в своем доме и стены помогают. А он уперся – нет, зачем мне такой дом, в котором не ценятся мои мозги?
– Оценили же, раз он такие машины дарит!
– Оценят они... Подставили Сашку: навесили на него чужие долги. Теперь он опять поедет в Америку, честную фирму искать. А «Линкольн» этот, – папа шлепнул по рулю, – должен был уйти за копейки. Сане, конечно, обидно, что какие-то прохиндеи будут ездить на его машине. Лучше мы поездим, правда? – И папа шутя напялил шоферскую фуражку, которая валялась рядом на сиденье.
Машина шла ровно-ровно, как сани, нет, как игра-бродилка. Буквально не чувствуешь, что едешь, я и не замечала бы, если бы не менялись виды за окном. Сколько же таких «Линкольнов» в Москве? Десять? Двадцать? Ну, хоть бы и пятьдесят, все равно ездить на одном из них – это круто! У Тутси нет «Линкольна». Знаю, знаю, сама видела, как она подъезжает в тачке – близняшке нашей, тоже белой, такой же длинной. Мы с девчонками выследили тот «Линкольн» на стоянке у концертного зала «Россия». Хотели понюхать, какие у Тутси духи, а может, и найти сувенир – заколку или платочек. А водитель говорит: «Че нюхать, у меня там пиво пролито – я вчера свадьбу возил». Наемная оказалась машина. Так-то.
«Линкольн» плыл по ночной Москве, фонарики мигали, папа рулил, мама упражнялась в подъеме и опускании стекол и подлокотников. Нравилось ей.
Папа