добавил: «Да и выпито немало».
Визитер захохотал:
– Солдаты шведского гарнизона не патрулируют улицы. А если городская стража и обнаружит меня, выпившего лишнее, то лишь поинтересуется, не сопроводить ли ей мою особу с почтением до дому, где я живу. Меня уважают в этом городе.
В прихожей хозяин дома с почтением подал гостю смоляной факел и, чтобы тому не было темно на улице, поднес к факелу горящую свечу, зажег его.
– Осторожнее! Не сотворите пожар, герр Дрейлинг! Но за заботу спасибо.
С этими словами влиятельный горожанин покинул гостеприимный дом. Он не знал, что из окна своей спальни за ним наблюдает полуобнаженная Герда. Да и невозможно было ее заметить в темном окне. А вот человек на мостовой в свете факела выделялся во тьме.
С необъяснимой для нее самой тоской девушка наблюдала, как все дальше и дальше удаляется от ее дома отсвет огня от факела. Юная Герда вступила в такой возраст, когда естество жадно требовало любви. Глядя на смелого, властного господина, девушка испытала почти такое же сладостное томление, как и в тот момент, когда в Кокенгаузене она глядела на своего спасителя – Воина Афанасьевича Ордина-Нащокина. В тот момент самой девушке уже трудно было понять, кто вызывает у нее большую симпатию – романтично настроенный русский юноша или многоопытный, уверенный в себе, умный и влиятельный шпион-лифляндец? А в том, что господин российский лазутчик, что называется, положил на нее глаз, Герда не сомневалась – вопреки представлениям своего папы, она вовсе не была наивной маленькой девочкой.
Глава VII. Новый кандидат в короли
Как уже говорилось, француженка Мария-Людовика готова была до последнего поляка биться за сохранение на польском троне своего второго мужа, Яна Казимира. Немецкий генерал, коронованный шведской короной, также не намерен был отказываться от претензий на польский престол. Вдруг оказалось, что на польскую корону претендует еще один монарх – русский царь Алексей Михайлович! Сами поляки узнали об этом… на дипломатических переговорах.
Князь Никита Иванович Одоевский имел вполне подходящую для дипломата внешность: немолодой, полноватый, с горделивой осанкой и властным взглядом. Войдя в шатер для русско-польских переговоров о мире, он барственно поприветствовал польских комиссаров, прибывших на эту встречу, и тут же начал диктовать свои условия мира: король Ян Казимир должен уступить царю все Великое княжество Литовское и заплатить военные издержки русского государя. Издержки, заметим, были велики – в 1654 году Россия потратила на борьбу за воссоединение с Украиной 800 тысяч серебряных рублей, а в 1655 году и вовсе невероятную сумму – полтора миллиона[20].
Когда князь Никита Одоевский потребовал от Речи Посполитой такие средства, то польский дипломат – воевода полоцкий Ян Казимир Красинский – аж поперхнулся от подобных слов. Русский посол окатил его взглядом, полным презрения, словно холодной водой.
Никита Иванович считал, что у него есть основания для такого поведения. Он прекрасно