Сергей Ильич Ильичев

Заветный Ковчег


Скачать книгу

что неведомыми путями попало ему в руки.

      А когда начал читать, с трудом проникая в смысл и описываемое время, то настолько увлекся, что не заметил, как пролетели день и последующая ночь.

      То, что он читал, все более напоминало ему современный и захватывающий исторический роман. Более того, он сразу понял, кто и с кем вел ту самую обнаруженную им переписку.

      И в какой-то момент тут, очевидно, сказалось время, проведенное им без сна: ему даже показалось, что в свете керосиновой лампы он уже видит и слышит саму беседу, невольным свидетелем которой в тот момент становился.

      Беседу между графом Алексеем Андреевичем Аракчеевым и Михаилом Михайловичем Сперанским, названным уже нашими современниками человеком – символом либеральных и прозападных сил того периода расцвета государства Российского.

      Они оба находились, по всей видимости, в графской библиотеке. Книг, расположенных по стенам (а граф был известным любителем собирания редких книг), было немерено – предположительно, более десятка тысяч. Граф ловко извлекал те, что ему могли понадобиться в ходе беседы, открывал необходимые места с цитатами по заранее вложенным закладкам, и было понятно, что он готов к беседе, которую сразу же и начал его гость.

      – Испытывая необыкновенное уважение и истинное благоволение тому, с каким отношением вы, милостивый ревнитель отечества, относитесь к такой спорной фигуре, как Иоанн IV, – говорит графу Аракчееву Сперанский, – не могу согласиться с вами в том, что «воцерковленное», как вам видится, мироощущение царя оказалось не по зубам осуетившимся нашим историкам…

      Аракчеев начинает цитировать по памяти главу из Евангелия от Марка: «Еще ли окаменено сердце ваше имате? Очи имущее – не видите, и уши имущее – не слышите». Не так ли сам Господь обличал маловеров? Так сказал бы и я в ответ вам и многим. Только окаменевшее неверием сердце влечет за собой слепоту духовную, лишив наших историков возможности и желания увидеть сквозь туман наветов и клеветы настоящего Иоанна, услышать его искренний, полный горячей веры голос…

      Граф Аракчеев берет в руки некую рукопись, что загодя была приготовлена для беседы и теперь лежала на его столике, и далее уже читает вслух: «…Тело изнемогает, болезнует дух, раны душевные и телесные умножились, и нет врача, который бы исцелил меня…»

      Тут граф на мгновение прерывает чтение и, видя, что Сперанский внимательно слушает его, продолжает: «Ждал я, кто бы поскорбел со мной, и не явилось никого; утешающих я не нашел – заплатили мне злом за добро, ненавистью – за любовь…»

      – Еще две такие цитаты, – не выдерживает Сперанский, – и можно будет считать, что по благочестию своему Иоанна можно сравнить разве что с Тишайшим, царем Алексеем Михайловичем.

      – Когда же вы перестанете ерничать, милостивый сударь? – спокойно ответил ему Аракчеев. – Да будет вам известно, что вся личная жизнь царя имела подвижнический характер. Возьмите для примера Александровскую слободу, куда царь приезжал, чтобы вырваться из церемонного и чинного порядка