взглядом чуть не прожигает во мне дырку.
– Убирайся, Стефани!
– Ты меня даже не спросила, правда ли это!
Закидываю сумку на плечо и отдергиваю юбку.
– Знаю я тебя, – как ни в чем не бывало говорит сестра. Она? Знает меня? Она меня вообще не знает. Знала бы, не вела бы себя как коза эгоистичная.
– И?.. – Смотрю на Роджера. Тот пятится, как от змеи. Типа, у него есть право меня осуждать. Хотя если бы не боялся, что сестра нас застукает, поставил бы меня раком у блестящей кухонной стойки.
– Ладно, ты приставала к моему мужу? – спрашивает Оливия. Губы у нее дрожат, она едва не плачет. Мне следует все отрицать, обвинить Роджера. Он такой жалкий, что Оливия мне поверит. Я тоже умею расплакаться при желании.
Ой, да ладно вам…
– Стерва ты избалованная! – кричит Оливия. Роджер подскакивает к ней, обнимает.
Это я-то стерва избалованная? Издевается? Вечно ей все, а мне – хрен. Надоело уступать! Пусть спасибо скажет, что я чего похуже не выкинула. А ведь могла бы ранить их куда как больнее. Сама себе удивляюсь, какие мысли в голову лезут… и мне они нравятся.
– Убирайся, Стефани. – Оливию трясет, и Роджер гладит ее по рукам, пытается успокоить.
Ну и ладно, уйду. Все равно мне скоро не придется больше мириться с таким поганым отношением.
Скоро я поступлю в колледж.
Там я во всем стану первой.
Часть вторая. Во время
Хардин
Он заблудился, не думал о будущем. Слишком уж сильно привык к новому окружению; даже акцент вроде бы начал стираться. Он свел повседневное существование к замкнутому кругу ежедневных рутин, реагируя и действуя всегда одинаково, с одними и теми же последствиями. Женщины сменяли одна другую: сары, лоры, вовсе без имени…
Разве могло и дальше так продолжаться?
В первую неделю нового учебного года он повстречал ее. Неведомая и непреодолимая сила поместила эту девушку в кампус. Судьба знала, кто он, какая у него репутация, какие намерения. И вот он задумал украсть очередную невинность, разрушить жизнь еще одной девушке. На сей раз все будет не так плохо, говорил он себе. Девушка пострадает не сильно. Все получится проще, невиннее, веселее.
Так он думал, пока ветер не взъерошил ей волосы, открыв лицо. Пока ее серые глаза и алые губы не стали сводить его с ума, сниться ему по ночам. Он так сильно запал на нее, что поначалу даже не понял, чувствует ли что-то на самом деле или только воображает. Нет, он ничего не придумал, новые чувства сотрясали его, как рычание льва. Он жизни без нее не мыслил, каждая мысль была о ней.
Как-то глубоко ночью, когда падал снег, укрывая белым покрывалом улицы, он оказался на парковке, совершенно один. Сжимая руль старенького «Форда Капри», он практически ничего не видел перед собой, не мог думать внятно.
Как могло все зайти так далеко?
Девушка должна была стать легкой добычей. Симпатичное лицо, невинная улыбка, странного оттенка глаза, в которых, казалось бы, нет глубины… Он не должен был влюбиться, а она не должна была вызвать в нем желание стать лучше.
Он-то