послушай. Я играл в преферанс и спустил половину наших оставшихся денег, рублей двадцать.
А я считался знатоком игры и значительно превосходил Володю в этой области – по общему мнению. Окунулся в море и пошел отыгрывать наши деньги. Сел. Володя принес стакан холодного шампанского с коньяком. Я выиграл несколько игр, а потом, естественно, все поплыло у меня в глазах, так что и оставшиеся двадцать рублей оказались проигранными.
Но всему прекрасному приходит конец, и мы поехали на вокзал, так как давно пора было возвращаться на съемку. При отъезде нас предупредили: в случае опоздания придется уплатить за срыв съемки 4500 рублей. По тем временам нам пришлось бы на каторге лет пять отрабатывать эти деньги.
Между тем на вокзале выяснилось, что последний прямой поезд ушел, а следующий отправляется только вечером. Мы сели на другой, проехали примерно половину пути, а там, совершенно уже обалдев, выскочили на шоссе ловить попутку. Попутка довезла нас до места, от которого до съемочной площадки оставалось всего километров 60. И мы пустились бегом. Бежали, бежали, бежали… Я последним, совершенно умирая. Слышу – кто-то несется сзади. Оборачиваюсь и вижу: меня догоняет здоровенная собака. Я к ней:
– Ты тоже опаздываешь?
После чего я упал наземь и заявил:
– Все, ребята! К эдакой матери, но дальше не пойду.
Тут, к счастью, испортилась погода, пошел дождь – значит, съемку отменили, и не за наш счет…»
И все же та поездка едва не сорвала последующие съемки. В Риге Ялович забыл в автобусе портфель, в котором находились плавки Высоцкого. А он в них уже снимался в предыдущих эпизодах. Режиссер, естественно, поднял крик: ищи те же плавки, в которых ты был в кадре ранее. А где их теперь найдешь? В итоге сошлись на том, чтобы больше Высоцкого на пляже не снимать.
В отличие от своих друзей, которые нет-нет, но позволяют себе «заложить за воротник», Высоцкий продолжает с гордостью нести бремя непьющего человека. 29 июля в длинном письме жене вновь звучит радость за себя: «Я расхвастался затем, чтобы ты меня не забывала, и скучала, и думала, что где-то в недружелюбном лагере живет у тебя муж ужасно хороший, – непьющий и необычайно физически подготовленный.
Я пью это поганое лекарство, у меня болит голова, спиртного мне совсем не хочется и все эти экзекуции – зря, но уж если ты сумлеваешься – я завсегда готов…
Было вчера собрание… Впервые ко мне нет претензий – это подогревает морально.
Я, лапочка, вообще забыл, что такое загулы, но, однако, от общества не отказываюсь…»
Высоцкий вывел эти строчки 3 августа, а пять дней спустя в Москве у него родился второй сын – Никита. И счастливый отец пишет 15 августа своей жене: «Я тебя очень люблю. А я теперь стал настоящий отец семейства (фактически, но не де-юре – это в ближайшее будущее), я и теперь чувствую, что буду бороться за мир, за счастье детей и за нравственность».
В это же самое время судьба готовила Высоцкому тот самый крутой поворот, который должен будет серьезно изменить