ломает очень сильно, – отвечает он, – может быть, ты найдешь какую-то другую причину.
Пока я вижу у тебя то же самое, – говорю я. – Смерть через несколько лет, которая связана с местом твоего проживания. Мое мнение, что тебе надо уезжать из Нью-Йорка. Лично у тебя в этом месте могут быть серьезные проблемы.
Он продолжает задавать вопросы, и я чувствую себя Кассандрой, которую никто не слышит. Только сейчас до меня доходит понятие о неотвратимости судьбы. Что бы я ни говорил ему о будущем, оно связано с его нынешним глубинным состоянием. Он не услышит меня и не примет то, что я говорю, если я не сумею помочь ему измениться.
– Хорошо, приезжай, – говорю я, – поработаешь над собой.
По сравнению с Москвой Берлин кажется очень уютным и тихим. Пробок здесь нет, жизнь размеренная. Ночная Москва по своему ритму напоминает дневной Берлин. Я приезжаю сюда в большей степени для отдыха, а прием – больше повод для приезда. Главное в отдыхе – это сменить ритм жизни. Неправильно выбранный жизненный ритм может привести к незаметной потере энергии, а затем к серьезным проблемам по здоровью.
Вначале я жил в Сочи и прекрасно себя чувствовал. Но потом возникло ощущение необходимости получить новый ритм жизни. Я уехал в Питер и прожил там около пяти лет, работая на стройке, а потом еще Двадцать пять лет, развиваясь как личность.
Недавно на лекции меня спросили, почему именно этому городу выпала такая тяжелая доля – пережить блокаду. По сути дела, самые большие мучения достались культурной столице.
– Духовность без любви – это страшная опасность, – ответил я. – Когда деньги зарабатываются ради денег, это приводит к серьезным проблемам. Но, когда способности, духовность, сознание утрачивают любовь и замыкаются на себе, возникает еще большая опасность. Революция – это всегда жестокость, и происходит она из-за повышенной гордыни. В городе трех революций эта тенденция всегда присутствовала. Поклонение духовности и сознанию делало душу города жестокой, а внутренняя агрессия всегда трансформируется во внешнюю. Агрессия к внешнему миру превращается в самоуничтожение. Вероятно, поэтому в последние десятилетия советской власти город влачил жалкое существование.
С моей точки зрения, блокада была знаком свыше, знаком того, что своими мучениями ленинградцы должны искупить поклонение светлому будущему, сознанию и духовности. С другой стороны, то, что Ленинград выжил и не был разрушен, тоже можно рассматривать как знак – знак того, что Россия выживет, и выживет ее духовность. Значит, в Россию рано или поздно придут любовь и вера в Бога.
Я иду по улице Берлина к тому месту, где меня ожидают несколько человек, прилетевших на прием из разных городов мира. Прекрасный солнечный день, хорошее настроение. Мысли текут неторопливо, проясняется многое, ранее казавшееся тайной. «Будущее начинает воздействовать на настоящее все активнее, – думаю я. – Скоро начнет происходить много чудес». Чудо – это событие, которое не связано с прошлым