Балунов
Однако пришло время рассказать вам, друзья, о нашем первом электрическом альбоме. Пройдемся, наверное, сразу по песням, а там, глядишь, и какие интересные подробности всплывут. В процессе, так сказать. Послушаем вместе:
В конце надо не забыть рассказать про флэнжер!
Свежесотворенная песня появилась, как я уже писал выше, в результате раздвоения. Раздвоилась наша старая песня «Заскучал король». Точнее мы решили, что негоже таким хорошим стихам пропадать, и Князь переделал их под новый размер. А, может, Князь так решил, и мы просто согласились. Смешно получилось с гитарным соло. Напомню, что мы были противниками общепринятой практики вставлять соло после второго припева, а туту нас придумалось целых два. Первое придумал Горшок, второе я. Большинством голосов решили одно соло выкинуть, но так долго решали, что на студии записали оба. Да так и оставили.
На студии эти песни записаны в связке. То есть мы записали их подряд, без паузы. Чтобы получилась длинная история, перетекающая одна в другую. Помню, пару раз досталось Леше по башке за его барабаны: записали «Лесника», связка, «Сапоги» и – херась! – Леша сбился. И пиши снова.
История появления «Лесника» такова. Горшок однажды приходит ко мне и показывает офигенную мелодию (ставшую впоследствии припевом «Будь как дома, путник…»). «Где взял?» – спрашиваю. «А, вот, зацени, что этот урюк[2] делает!» И ставит мне кассету Князя. А Князь время от времени записывал пленки с таким как бы потоком сознания: он брал гитару и начинал петь на псевдоанглийском языке всякую белиберду. Минут по 7–8 бывали треки. И среди них попадались, как мы видим, очень даже достойные творения. Короче, все ненужное мы отсекли, а к припеву Горшок приделал куплет и вставил всякие проигрыши и переходы, я только соло потом наиграл. А Князь, соответственно, написал стихи. Я бы назвал эту песню ключевой в нашем творчестве. Именно после нее мы уже четко и точно решили, куда будем двигаться в плане стихов и музыки. «Мы решили» – это, конечно, «Горшок и Князь решили». А остальные их поддержали.
История превращения этой версии «Лесника» в ту, которая знакома многим, еще смешнее. Ехал я однажды в 22-м троллейбусе на репетицию. Троллейбус идет прямиком от моего дома на Ржевке до Эрмитажа, где мы жили и репетировали. Вообще-то ехать на метро значительно быстрее, но по дороге я зашел к Ромычу, и мы с ним покурили, поэтому в метро я не полез. И вот еду я такой красивый в медленном троллейбусе и думаю, что сейчас опоздаю на репетицию, все бухтеть будут. Надо что-то такое придумать, чтоб оправдать свое опоздание, чтоб оно не зря, значит, было. И вот где-то на Невском я понял, что если играть припев «Лесника» в два раза медленнее, то будет если не лучше, то, по крайней мере, необычней. Засада в том, что память у меня дырявая, и, чтоб не забыть эту потрясающую идею, я всю оставшуюся дорогу пел про себя медленный припев. Зато так с ним свыкся, что, приехав, прямо в дверях закричал: «Смотрите что придумал!» И сразу сыграл. А всем так понравилось, что и ругать