умной.
Я с размаху плюхнулась в штурманское кресло и достала из специальной ниши под пультом свой рабочий терминал – тонкий шлем, наглухо закрывающий лицо и изолирующий от внешнего мира. Таких по всему кораблю – несколько. Это гораздо удобнее, чем в ответственный момент бегать кругами и вспоминать, где я оставила основной: то ли в двигательном, то ли в трюме, то ли на камбузе, когда у Ады какой-нибудь очередной прибор барахлил.
– Ну, здравствуй, родной, – мурлыкнула тихонько, подключаясь к кораблю. Если дядя Боря и Василич взаимодействовали с ним через пользовательские терминалы, общаясь как с партнером или, скорее, подчиненным, то я сейчас выступала в тетиной роли: доктора, разглядывающего потроха пациента.
Сознание, пока подгружались нужные модули, на мгновение ухнуло во тьму, а потом я взглянула на окружающий мир уже другими глазами. Здесь, в этой виртуальной реальности, все пока выглядело точно так же, как и за ее пределами. Та же рубка, те же стены и пустое кресло пилота рядом. Впрочем, нет, не пустое: стоило об этом подумать, и кресло занял «болванчик» – безликая полупрозрачная кукла в армейской летной форме, графическое отображение автопилота. Сейчас, отключенный, он мирно дремал, очень по-человечески запрокинув голову. Не просто по-человечески, а очень знакомо, поза была дядь Борина. Мы всегда накладываем отпечаток на вещи, которыми пользуемся.
Повинуясь моему приказу, стены истончились, позволяя оглядеться по сторонам глазами камер внешнего обзора или с помощью тысяч разнообразных датчиков заглянуть в любую часть корабля, отследить любую цепь и найти возможные места разрывов.
Для начала я мельком удовлетворила свое любопытство и удостоверилась, что дядя с братом при помощи погрузчика и нескольких местных обитателей, выглядящих не как серьезные ученые на дикой планете, а как дачники-отпускники, в самом деле продолжали разгружать из трюма объемные контейнеры с хрупким и чувствительным (как было написано в сопроводительной документации) содержимым. А потом я переместила свое внимание на носовую часть корабля, где почти сразу перед пультовой, под продолжающим обшивку прочным обтекателем, ютилась не только «Выпь», но и излучатель ближней связи, и еще несколько полезных приборов.
На первый взгляд (как, впрочем, и обычно) с нашей капризулей все было в порядке. Я проверила основные слабые места, подключение, перезагрузила систему – бесполезно. «Выпь» по-прежнему не понимала, где она находится и чего от нее хотят эти странные люди. То есть работать-то она работала, но исключительно на перегонку электрической энергии в тепловую, и то вяло.
Промаявшись почти час, я уже начала склоняться к мысли, что Василич прав и заразу действительно стоит хорошенько стукнуть. Все было в норме. Все тесты «Выпь» проходила на ура, все сопутствующие системы работали в штатном режиме, а связь – отсутствовала.
Тоскливо разглядывая тонкую рогатину излучателя и ящики «мозгов» устройства, часть из которых располагалась почти у меня под ногами, я вспоминала деда Ефима.