спрашивали в то же время газеты. «Новое время» писало, что «министры у нас не делают политики» и «совершившаяся перемена не дает оснований говорить о ее программной подкладке». Наоборот, «Гражданин» вкладывал в произошедшую перемену большой политический смысл: «Тот факт, что назначение обнародовано в день кончины покойного государя, придает этому назначению весьма важное политическое значение: оно является как бы свидетельством того, что минувшие 5 лет царствования убедили государя в необходимости прочнее и тверже, чем когда-либо, закрепить связь своего царствования с заветом царствования своего возлюбленного всею Россиею Родителя».
«Гражданин» был в этом прав: в лице Д. С. Сипягина министром внутренних дел стал идейный консерватор, преданный идее неограниченной власти, человек редкий в те времена, и его назначение имело определенный охранительный смысл. С. Ю. Витте, старавшийся в эту эпоху принять на себя роль блюстителя заветов императора Александра III, мог показаться либералом по сравнению с новым министром; ему приходилось вступать с ним в принципиальную полемику по вопросу о формах осуществления царской власти.
«Вы говорите, – писал Витте Д. С. Сипягину, – царь самодержавен – Он создает законы для подданных, а не для себя; я – ничто, я только докладчик. Царь будет решать, ergo никаких правил не нужно; тот, кто требует правил, желает ограничить царя; тот, кто сомневается, что царь, а не я, будет решать, полагает, что, значит, царь сам не может решать; тот, кто хочет ограничить число и форму решений, хочет отделить царя от подданных… Ваша теория, дорогой, милый, крепко любимый Дмитрий Сергеевич, имеет много общего с непогрешимостью папы…»
Не только министр внутренних дел всецело и сознательно подчинялся воле царя; граф Ламздорф, назначенный министром иностранных дел в середине 1900 г., так определял свои задачи: «Моя обязанность заключается в том, чтобы сказать государю, что я о каждом предмете думаю, а затем, когда государь решит, – я должен безусловно подчиниться и стараться, чтобы решение государя было выполнено».
В противоположность весьма распространенному мнению о том, что на государя было легко влиять, факты свидетельствуют о том, что все главные решения принимались им самим, а министры, в том числе и Витте, сами так или иначе приспособлялись к его воззрениям.
В том же знаменательном 1899 г., видевшем поворот вправо курса внутренней политики и неудачу Гаагской конференции, скончался брат государя, великий князь Георгий Александрович, и наследником был объявлен великий князь Михаил Александрович. Когда год спустя государь перенес тяжелый недуг – тиф – единственную серьезную болезнь за время царствования, в высших правящих кругах был поднят вопрос о том, не дают ли основные законы возможность объявить наследницей престола великую княжну Ольгу Николаевну. Выздоровление государя сделало эти споры ненужными.
В конце XIX в. среди духоборов, секты, распространенной главным образом