Георгий Хлусевич

Гоп-стоп, битте!


Скачать книгу

был исключением и Михаил. Он побледнел и стал апатичен. Ему бы хитрить, делать вид, что проглотил таблетку, а самому сплевывать в унитаз, но этой премудрости его никто не научил, вот и чах потихоньку, огорчая отсутствием прогресса в лечении добрейшего профессора Минкина.

      А тут еще новая напасть. Стал мочиться в постель. Пытались лечить его от энуреза, но безуспешно. Больной стеснялся неприличного недуга, замкнулся в себе, поскольку заметил, что из-за невыносимого запаха даже сердобольный профессор старается поскорее отойти от его кровати.

      И все чаще вырывались немецкие слова, что тут же использовал против него Желтый Санитар. Сползла с его ядовитого языка кличка Фриц и намертво приклеилась. Так и стали звать беспамятного и беспаспортного пациента – Мишка Фриц.

      А между тем у больного не было никакого энуреза.

      Михаэля гнобил Желтый Санитар с помощником. Он прочитал в истории болезни, что в боксе у больного случилось непроизвольное мочеиспускание, и у оскорбленного санитара возник в голове план мщения. Он приносил с собой на ночное дежурство бутылочку кока-колы, и, когда загруженный успокоительным препаратом Михаэль находился в тяжелом забытьи, мочился в опустошенный сосуд, ставил на стрем помощника и выливал ее Фрицу в постель.

      Михаэль старался не пить во второй половине дня, отказался от ужина, эффект был нулевой. Он ложился сухим, просыпался мокрым.

      Простыни намокали не каждую ночь, а только в дежурство Хидякина, но кто обращает внимание на такие мелочи?

      Впрочем, оговоримся, был человек, который обратил на «такие мелочи» внимание, но почему-то не среагировал должным образом, как будто ждал особого случая для разоблачения злоумышленника.

      Случись подобный недуг в цивилизованном обществе, и не было бы никакой трагедии. Во всех стационарах Европы каждое утро меняют постель независимо от того, мокрая она или сухая. И душ есть в каждой палате Германии. А вот когда постельное и нательное белье меняют раз в десять дней, тут больному с недержанием мочи хоть вешайся. Такое амбре от казенных кальсон – миазмы!

      И стал Михаэль подумывать о нехорошем. Подробно расспрашивал у закрытых под замок рецидивистов-суицидальников о способах ухода из жизни, думал, размышлял, готовился.

      Позади была темная пропасть беспамятства, впереди – не светлее.

      Занимала, одновременно пугая невероятностью, одна маленькая деталь во время инцидента со щами. Конечно, он был не в себе, когда утратил контроль и плеснул щи в лицо нехорошему человеку. Но, даже будучи в крайне возбужденном состоянии, он смог различить сквозь вопль Желтого Санитара откуда-то сзади слова одобрения.

      Михаэлю показалось, да что там показалось, он совершенно отчетливо слышал, как в момент визга Хидякина и странного падения его помощника кто-то отчетливо произнес на хорошем немецком: Gut gemacht![14]

* * *

      Туалет был единственным местом, где сохранившие, несмотря на интенсивное лечение, остатки разума пациенты могли общаться без недремлющего